Ромашка, Василек и их солнышко
Они выросли рядом. Хотя обычно этого не бывает. Васильки, вечные спутники лесных полян и заливных лугов, как правило, сторонятся наезженных дорог и обрабатываемых полей, которые так нравятся ромашкам. Но здесь все совпало. И дорога, полузаросшая и полузабытая, и изрезанный морщинами времени дуб, на чьи корни имело зуб не одно поколение колхозников, и молодой березовый прогон, что рядом с золотым пшеничным морем, и весело журчащий днями напролет холодный ключевой ручей.
Им безумно нравилось их место, и они абсолютно точно знали, что другого такого нет на всем белом свете. Они были счастливы. Счастливы простым спокойным счастьем. Такое бывает очень редко. И пусть всем остальным было смешно, и пусть Божья коровка, старая сплетница, жужжала про то, что такую пару, как они надо еще поискать, а Жук-пожарник, местный поэт и острослов, сочинял про них колкие стишки, Василек твердо чувствовал, что как он погибнет в первый же день разлуки, так и она просто не сможет жить без него.
То утро не предвещало никаких напастей. Как всегда они проснулись с первыми солнечными лучами. Это был замечательный миг. Солнышко превращало их поляну в совсем сказочное, волшебное место, где, казалось, возможно исполнение самых заветных желаний. Но только они умылись сверкающей росой, как подул пронзительный холодный ветер, и с севера стали надвигаться грозовые тучи.
- Будет ураган, ураган! – начал наводить панику Кузнечик. – Вы только посмотрите на те белые полоски на небе! Ой, мамочка! Вы, как хотите, а я полез в дупло!
Хорошо так заявлять, когда природа наделила тебя двумя парами резвых ног! Васильку стало не по себе. Это была первая их буря, и что надо делать в ее время, они знали только из страшилок, которые рассказывал на ночь многолетний пофигист Зверобой. Вот и сейчас, этот зараза противно просипел:
- Ну, все! Хана, господа! Чую, без смерча сегодня не обойдется! Как закрутит в кольцо, оторвет, перемешает, изжует до жути и выбросит в болото, а то и прямо корове в рот, вот будет зашибись! Давай, давай, придурок, скачи в свое дупло, тебе там еще хуже будет! Может, даже поймешь, чего Юра Гагарин в космосе натерпелся! Вот только жаль, рассказать уже не сможешь!
Нашел время острить! Она задрожала точно так же, как в то утро, когда на их поляну случайно вышел бродяга-лось и меланхолично съел самого вредного соседа - постоянно брызгавшего ядом пожилого мухомора.
- Не волнуйся, он шутит. – Васильку и самому было не по себе, но виду он, конечно, не подавал. – Все будет хорошо.
И тут ударила первая молния. На мгновение стало нестерпимо светло, а затем грянул гром. Звука такой силы им еще не приходилось слышать. Но ударивший сразу вслед за громом сильнейший град не дал как следует испугаться.
Ему было больно, но он все-таки пытался хоть как-то прикрыть ее. Сильный ветер мотал из стороны в сторону, молнии сверкали без перерыва, а от постоянного грома не было слышно даже как жалко шелестят березки и тяжко стонет дуб, их передняя линия обороны, без которой буря бы просто растоптала всю поляну. Когда Василек понял, что еще немного - и он просто сломается, гроза стремительно стихла.
Внезапно наступившая гробовая тишина даже пугала. Но вот стали перекликаться ожившие птицы, жалобно заскрипела поломанной веткой ближняя береза, с новой силой зажурчал ручей.
Они стояли, едва касаясь друг друга. Он впервые так остро, так пронзительно почувствовал, что их счастью может угрожать опасность. И опасность такая, что его слабых сил может просто не хватить…
- Эй, Гагарин, ты жив? – Зверобой, наконец, пришел в себя и, видимо, оценив ситуацию, решил подсчитать потери.
- Земля, как слышите, прием? – Кузнечик выполз на нетвердых ногах из своего укрытия.
- Слышу тебя, нормально. Посадку разрешаю. – Зверобой тряхнул золотистыми листочками. – Садись на меня.
- Нет, пока не готов. – честно признался Гагарин. – Еще не прошел акклиматизацию.
- Эй вы! Беспросветные бездарности! – этим приглашением воспользовался Пожарник и грациозно опустился на протянутую веточку. – Внимание! Во время бури был рожден шедевр!
Сделав такое безапелляционное заявление, он застыл в патетической позе с поднятой лапкой. Василек оглядел поляну. Даже Божья коровка выползла послушать! Вот оно народное признание!
- Люблю грозу в начале мая! – начал поэт…
- Было, плагиатор презренный! – …и тут же был стряхнут с себя Зверобоем.
- Согласен. – Пожарник элегантно перевернулся в воздухе и сел на землю. - Тогда вот так. Июнь уж, блин, прошел…
- На календарь посмотри! – в этот раз не выдержал Кузнечик.