Так прошло несколько дней. Из головы Олененка не выходила та самая встреча с некогда лучшим другом. И каждый раз, когда он возвращался со своего любимого утреннего занятия, проходя то место, где они случайно столкнулись с Лосенком, он втайне мечтал повстречать его снова.
Одним по-особенному морозным осенним утром, под солнечным факелом пролетала сорока и что-то кричала. Она приблизилась к земле, и Олененок услышал ее. Оказалось, сорока разносила весть о том, что какой-то «четвероногий, парнокопытный конь, с очень пышными рогами», как она сказала, ранним утром был подстрелен браконьерами, которые до сих пор появлялись в лесу. «Он жив, – кричала она, – но только чудо может исцелить беднягу». Услышав это, что-то «упало» в груди у Олененка и ему показалось, что этот самый «парнокопытный конь с рогами» и есть его Лосенок, и что чудо, которое может его исцелить и есть он! Он уже хотел помчаться на помощь своему другу, как вдруг вспомнил ту самую встречу в лесу, когда Лосенок не захотел остановиться. Олененок не знал, что это было: гордость ли или глупая обида, но он вернулся на свой любимый холм и продолжил, замерзая, вглядываться в солнце.
Что произошло с подбитым браконьерами животным – никто не знает, даже сорока. Но уже через день белохвостая птица летала по лесу и каркала: «Друзья испугались! Друзья не друзья! Кто виноват? Кто виноват?!»
Не догоняя жизнь
Темнохвостая зебра с черной «сеткой» на белом теле «летела» параллельно земле, почти не касаясь ее копытами. Она двигала шеей вперед-назад, стараясь набрать скорость, но гепард оказался быстрее. Он набросился на свою обезумевшую от страха жертву, вцепился своими меткими когтями и кинжальными зубами в глотку и затем потащил свой кусок мяса на дерево.
Гепард охотился каждый день и с легкостью догонял любого. У него даже была своя тактика так называемого «улова»: он отпускал свою жертву на определенное расстояние. Та, радостная, думала, что ей удалось избежать схватки с хищником, замедлялась, но в этот момент гепард набирал невероятную скорость и слету набрасывался на испуганное до смерти животное. Так было всегда, но в этот раз все случилось по-другому.
Гепард, как обычно, с самого утра пошел на охоту. Он спрятался в высокой траве, высматривая из засады самую слабую газель. Он присмотрелся, нашел, и начал пошевеливаться, чтобы распугать стадо, а потом догнать самую медленную из них. Так и случилось: газели, услышав шорох, побежали кто куда, а гепард выждал момент и когда присмотренная им рогатая скотина начала притормаживать, он выпрыгнул из травы и стал ее догонять. Сердце его билось сильнее и чаще обычного, и впервые в жизни он почувствовал, что его скорости не хватает, чтобы нагнать жертву. Он хотел прибавить ходу, но не смог и, изможденный, упал посреди пустынного поля.
Он не понимал, что с ним случилось, но точно знал, что сегодня он стал слишком стар, чтобы бегать и догонять. Он не мог простить себе такого поражения и на пике хотения жить он решил покончить с собой. Но, увидев вдали стадо антилоп, он решил попробовать еще раз кого-то поймать, чтобы существовать дальше. И вот он гонится за одной из них, стараясь ухватиться за жизнь, достает до крупа обеими передними лапами, оставляет на нем глубокие царапины, и все же не ловит. Отчаявшийся, он хотел убиться о ближайшее дерево, разогнавшись и врезавшись в него головой, но потом решил, что не достоин такой легкой смерти и убедил себя в том, что должен долго умирать от голода.
Прошла неделя, а гепард за это время не съел ни куска мяса. Поначалу он пытался питаться корой деревьев и травой, но не мог их переваривать, поэтому он перестал есть совсем.
Он, уже еле передвигая ноги, чувствуя приближение конца, бродил по полю, прощаясь с родными местами, как вдруг к нему незаметно подкралась антилопа с опущенной головой и взглядом, упавшим на землю. На крупе с двух сторон у нее были шрамы, оставленные когтями хищника. Она подошла к гепарду и сказала: «Ешь меня». Гепард очень удивился и тихо спросил: «Зачем?». А антилопа ответила: «Не хочу больше жить. Не хочу – и все! Меня никто не любит». Первым желанием пятнистого хищника было броситься на нее и разорвать на куски, насладившись вкусом молоденького мяса и продлив себе жизнь, но мудрость победила в нем любовь к себе и голод, и он, отвернувшись, из последних сил выжал из себя: «Глупая! Когда-нибудь и ты не сможешь убежать от врага, когда-нибудь и твои ноги перестанут подчиняться твоим мыслям. Вот тогда и придет время, и это правильно, а сейчас…Пусть я сожру твою молодость, а что дальше? Завтра я не догоню жизнь, я умру, забрав с собою и твою душу. У каждого своя лунная дорога в вечную ночь. Подумай над этим». Так сказал гепард, а когда повернулся, от антилопы осталась лишь черная точка, исчезающая в дали горизонта. «Так надо, – прошептал гепард, в последний раз всем телом потянувшись к солнцу, – так надо…» – и навсегда уснул в позе прыжка, обжигаемый жарким южным солнцем, такой гордый и совершенно беспомощный.