Как-то раз он почему-то решил навестить елку ночью. Он подошел к ней вплотную, и увидел, как прямо над ней зажглась огромная яркая звезда. Казалось, будто она сидит на самой-самой елочной макушке. Человек не мог оторваться. Он смотрел на красавицу и понял, что это чудо, хотя он понятия не имел о том, что такое чудо.
Вдруг стало холодно, и человек почувствовал, что одна нога стала совсем синей – он потерял где-то свой ботинок. Назвать шкуру мамонта, привязанную веревкой к ступне ботинком, конечно, сложно, но, тем не менее, эта вещь считалась обувью и все племена называли ее «ботами». И человек стоит перед елкой, и без этих бот ему холодно. Он бросил прощальный взгляд на елку и на звезду, как бы в оправдание произнес «новый бот», и убежал домой. И пока он оправдывался, звездочка на верхушке пошатнулась, не удержалась и упала.
Человек бежал домой, как вдруг какая-то неведомая сила заставила его на секунду остановиться и обернуться. Он остановился, обернулся, и увидел, что прямо рядом с ним лежит бот. Он был совсем как новый! «Новый бот!» – крикнул человек, радостно его надел и ринулся обратно любоваться елкой. У нее он провел все ночь.
Шло время, снега таяли, стало теплеть, и племя вернулось домой. Когда люди зашли в пещеру, то почувствовали запах костра, неведомый им доныне, увидели рисунки на стенах и спящего старца. У него была длинная белая борода и густые, слегка заснеженные брови.
«Ух, мороз!» – сказал один из членов племени, показав, как здесь было холодно.
Кто-то из соплеменников дотронулся до человека и, произнеся «дедушка», разбудил его. Все узнали того самого человека, который не отправился вместе со всеми туда, где тепло.
Все стали обнимать его и плакать от радости. Вождь его простил, а остальные были просто рады тому, что человек остался жив.
Когда наступил вечер, человек показал соплеменникам огонь, чем сначала напугал их, а потом заставил весело смеяться. Затем он научил их рисовать. А уж после он рассказал про красавицу елку, которой она может быть только тогда, когда приходят холода. Рассказал про необычную воду и про особенный день, который он назвал «Новым ботом».
Все племя, открыв рот, слушало человека, а потом кто-то спросил: «А почему у тебя борода белая?». На что человек, улыбнувшись, ответил: «Мороз». И поскольку с бородой парень стал походить на дедушку, все его прозвали «Дедушкой Морозом».
Так как тогда еще не было календарей, сказать точно, сколько времени прошло – невозможно, но судя по вновь приближающимся холодам, можно предположить, что позади остался год. Когда снова настали холода, никто уже никуда не уходил. Теперь все сделали себе шубки из барашков, вместе стали украшать елку и отмечать Новый бот. А Дедушка Мороз придумал дарить каждому из соплеменников по камешку, разукрашенному углем. И с каждым годом Новый бот становился все веселее, и племя все больше ждало этого праздника, ведь в этот день и эту ночь они были особенно счастливы.
Именно так появился праздник, который с течением времени из Нового бота превратился в Новый год. Почти ничего не изменилось: мы все также украшаем елку, все также ждем подарков и все также чувствуем себя в эту ночь особенно счастливыми. Мир остался таким же, просто поменялись мы. И от того какие мы, зависит то, каким будет праздник и какой будет наша жизнь. И знаете что? Наша жизнь будет самой запоминающейся! Это я вам точно говорю!
Что такое печаль?
Ветер метался из стороны в сторону по миру, пытаясь отыскать покой. Он не понимал, что покой таится в нём самом, что чем больше он мечется, тем дольше он будет его искать. Но он был настолько поглощен погоней пустоты, что не замечал ничего. Море вторило ветру в его безрассудном сумасшествии и тянулось своими водными горбами к небу, чтобы небо тоже засуетилось. На одном из самых высоких горбов возвышался пушистый, похожий на снежный сугробик, Гребешок. Каждый раз, поднимаясь со дна моря и дотягиваясь почти до самых небес, он кричал «Ииии-хаа!» и был безумно счастлив! До облаков ему не хватало совсем чуть-чуть, но он верил, что когда-нибудь дотянется и до них, ведь он был еще так молод!
Гребешок любил шторм, но еще больше он любил то ощущение, которое бурлило в нём после всего этого баловства и игр с небесами и ветром, тот драйв, который оставался после маленького всемирного безумия. Когда наконец-то главный заводила в очередной раз понимал, что покой он сможет найти только успокоившись, он тут же размеренно вздыхал, ложился отдохнуть после длительных перелетов по миру на какой-нибудь лесок и, радостный, с довольной улыбкой, засыпал. До тех пор, пока не проснется. Ведь пробудившись, он снова будет мчаться по миру в поисках покоя.