Ты знала, что я редко радуюсь общению с незнакомыми людьми и тем более – со знакомыми. Больше никто не знал. Да и тебе я не говорил об этом. Не приходилось. Ты всё чувствовала. Никто кроме тебя никогда не видел моих слез, ведь слезы – высшая степень доверия.
Я знаю, что со мной приходилось нелегко. Я знаю, что ты прикрывала меня, когда мне было это так нужно, и давала возможность прикрыть себя, когда это нужно было нам обоим. Но снова настала твоя очередь. Я так боялся своих похорон! Как представлял себе: толпа людей, половина из которых понятия не имеет, стоило ли вообще приходить. Все они будут целый день говорить обо мне, слушать обо мне, переглядываться обо мне. А я дни рождения-то не любил за эти бесконечные оды имениннику, а дни кончины не люблю и подавно!
Милая, какой расчет! Спасибо тебе, что не ушла раньше меня – я бы этого не пережил. Спасибо, что не заставила себя долго ждать здесь. И спасибо, что своей смертью отвлекла внимание от моей.
Если хоть раз в жизни… – смешно звучит это здесь, в облаках – …и всё же, если хоть раз в жизни я посмел усомниться в том, насколько хорошо ты знаешь меня, я не достоин рая! Другие не знают, а ты…я жду тебя! Лети ко мне. Будем жить.
Про жизнь
Невозможно…Невозможно было так просто лежать на столе абсолютно безмолвно, недвижимо и ни о чем не думать…Но она старалась не думать. Конечно, у нее ничего не получалось. А она всё равно старалась. И всё равно не получалось.
–Почему? Почему всё так? Зачем всё это? Я так устала…Я не хочу. Больше ничего.
Отдыхавшая от долгого письма ручка, расположившаяся на другом конце стола, заметила, что с тетрадкой сегодня творится что-то не ладное. Обычно она увлеченно и здорово шуршит своими листочками, перелистывая их то по несколько штук, то все сразу. А друзья всегда так жадно и весело ловят ветерок, которым она нежно дотрагивается до них, когда, подобно бабочке, машет обложкой. Но сегодня она просто поразительно не похожа на себя. Такая тихая и встревоженная.
–Милая, – ручка медленно подкатилась к подруге, – милая, что случилось?
–Да так, ничего, – ответила тетрадка таким тоном, чтобы ручке непременно захотелось настоять на том, чтобы ей на вопрос ответили правдой.
Ручка хорошо знала свою подругу, поэтому она сразу же переспросила:
–Я же вижу. Рассказывай, что стряслось?
Тетрадка так обрадовалась тому, что ручке не все равно, что с ней происходит, что она мгновенно готова была рассказать всё-всё! Но потом вдруг осеклась и подумала: «Зачем ей это надо?»
Ручка, видно, угадала, что за мысли терзают тетрадку, и она одной фразой уничтожила сразу все сомнения, даже те, которые и так никогда бы у подруги не появились:
–Мне это очень важно.
Тетрадка перестала делать вид, что хочет посопротивляться и умолчать о своих переживаниях:
–Понимаешь, я стала задумываться над тем, зачем это всё?
Ручка не понимала.
–Зачем мир? Зачем я? Зачем всё, если снова и снова приходится начинать с чистого листа? Вот есть я, есть моя история. И каждый раз эта история длиной всего в один разворот. А что потом? Страница переворачивается, и я начинаю всё с начала! Понимаешь? Совсем с начала! От того, что было раньше, не остается и следа.
–Ты не права. Ты ведь можешь вернуться назад, – перебила ее ручка, которая догадалась о том, что так тревожит ее любимую тетрадку, – ты можешь пролистнуть странички и вспомнить о том, что было с тобой. Главное – не останавливаться на страницах, пусть даже самых чистых или заполненных, но после которых в тебе еще много чего написано. Ты можешь просто вспомнить, а потом вернуться к своему листу, на котором только предстоит что-то написать. И, кстати, ты не права, что каждый раз приходится начинать всё с чистого листа! Ты посмотри на него: какой же он чистый? Здесь клеточки! Правильные и прямые. Они – твоя дорожка. Они помогают тебе, указывают верный путь, а ты уже решаешь, стоит ли писать в них идеально ровные, одинаковые буквы, или лучше побаловаться с наклоном шрифта, с высотой. А может вообще нарисовать рожицу? Клеточки – это только помощь. Чтобы ты не запуталась и видела, где писать дальше, чтобы ты не застряла где-нибудь посреди листа. И они есть! Значит лист уже не белый и не чистый.