Окончание крестового похода против Византии.
Капитуляция и смерть Боэмунда I Антиохийского (1108–1111 гг.)
К концу лета 1108 г. безвыходное положение крестоносцев стало очевидным. Ни о продолжении осады Диррахия, ни о продвижении вглубь Эпира не могло быть и речи. Боэмунд I Антиохийский принужден был вступить в инициированные ромеями переговоры с императором. После предварительных переговоров с дукой Диррахия Алексеем Комниным и, позднее, с императорским зятем — кесарем Никифором Вриеннием (мужем Анны Комниной), Боэмунд, получив гарантии безопасности, прибыл в императорский лагерь на реке Девол. Там он принес оммаж своему великому противнику и принял условия выдвинутого Алексеем I мирного договора. Договор этот впоследствии вошел в историю как «Девольский мир» и, в ходе данной работы, в частности — в главе, посвященной византийской экспансии в пределы франкской Сирии, мы будем неоднократно обращаться к различным его условиям и аспектам. Сейчас отметим лишь то, что по условиям Девольского мира Боэмунд становился вассалом императора, получал титулы севаста и дуки (т. е. наместника) Антиохии, которая должна была вернуться к ромеям после сразу же после его смерти. Он обязался никогда более не поднимать меча против Ромейской державы, навсегда отрекался от прав на киликийские земли, сирийское побережье и Латакию, и клялся, с оружием в руках, выступать против всех врагов Алексея I Комнина, в том числе и против своего родного племянника, князя-регента Антиохии Танкреда, если тот не пожелает признать условий заключенного мира[972]. Подписание договора и оммаж князя Боэмунда императору Алексею I Комнину был принесен в присутствии нескольких византийских сановников, франко-нормандских баронов и двух латинских прелатов, в том числе и папского легата — епископа Мавра Амальфитанского[973].
Латинские хронисты, описывавшие эту войну, подчеркнуто не писали об условиях Девольского мира. В книгах Фульхерия Шартрского и Альберта Аахенского, в хронике Гильома Тирского исход войны выведен в свете примирения Алексея I Комнина и князя Боэмунда I Антиохийского, связавших себя клятвами верности, мира и дружбы[974]. Так, Альберт Аахенский акцентирует внимание на роскошных дарах, предоставленных василевсом князю Антиохийскому. По его словам, Боэмунд «примирился с императором, получив невероятное количество золота и серебра, и драгоценного пурпура»[975]. От Альберта, Фульхерия, Гильома Тирского и других латинских авторов радикально отличается Ордерик Виталий, который отнюдь не идеализирует исхода войны и видит в победе Византии божий промысел: «справедливое провидение Господне расстроило предприятие тех, кто горел желанием вторгнуться на земли, принадлежавшие соседям. (…) это гордое собрание честолюбивых мужей не стяжало награды, к которой в своем тщеславии устремилось»[976]. Ордерик вкладывает в уста соратников Боэмунда покаянное исповедание и признание того, что поражение у Диррахия стало расплатой за то, что они «подняли руки против священной империи (курсив авт.)». Далее встречаются слова: «Господь поругаем не бывает (…) он услышал молитвы тех, кто взывал к нему в Романии, ища защиту от нас (т. е. от латинян. — С. Б.); он рассеял наши войска, сломив их не силой оружия, но голодом. Он уничтожил нашу армию, не выпустив и капли крови»[977]. «Церковная история» Ордерика Виталия, англо-нормандского автора никоим образом не связанного с византийским миром, блистательно раскрывает и латинскую горечь от поражения, и потерю всякого устремления к войне с ромеями, и отказ воспринимать их как бесправных «ложных христиан». К этим словам Ордерика мы еще вернемся в первой главе второй части книги, когда речь пойдет о греко-латинских церковных взаимоотношениях, связанных с франкской Сирией XI–XIII вв.
972
Текст договора полностью передан в «Алексиаде». См. Анна Комнина. Указ. соч. — Книга XIII, гл. 12, С. 364–372.
973
Анна Комнина отмечает, что Мавр, епископ Амальфи «прибыл к самодержцу как папский посол». Другим латинским прелатом, присутствовавшим при подписании Девольского мира был епископ Таранто Ренар. Помимо этого, там находился и аббат монастыря Св. Андрея из Бриндизи. См. Анна Комнина. Указ. соч. — Книга XIII, гл. 12, С. 372. Из, собственно, нормандских баронов, Девольский мир засвидетельствовал Ричард Салернский; см. выше. Примечательно, что значительную часть свидетелей с византийской стороны составляли латиняне, состоявшие на службе у императора Алексея I Комнина, к примеру севаст Марин (отпрыск знатного неаполитанского рода), севаст Рожер, сын Дагоберта (итало-нормандский барон, перешедший на службу к Алексею I Комнину еще во времена первой нормандской войны), провансалец Петр Аульпский (Петр Алифа). На это обилие «византийских» латинян в ставке василевса, в свое время, обращал внимание и Я.Н. Любарский, и маркиз де ля Форс. См. Ibid. — С. 599; Force (Marquis de la), Les conseillers latine d'Alexis Comnene // Byzantion, Tome 11. — 1936. — P. 155–156.
974
К примеру, Гильом Тирский говорит о взаимных обещаниях ромейского василевса и Антиохийского князя «сохранить дружбу и верность» друг другу (amicitiam et fidelitatem perpetuo conservandam promisit). Cm. Guillaume de Туг. Op.cit. — Lib. XI, с. 6, P. 461. Аналогичное описание Фульхерия Шартрского, см. Fulcheri Carnotensis. Op.cit. — Lib. II, С. 39, P. 523–524.