Последнее нормандское вторжение на Балканы. Взятие и разорение Фессалоник. Вопрос о мести и терпимости латинян в восточном Средиземноморье «Резня латинян» и убийство Марии Антиохийской — этот величайший акт византийской агрессии против латинян, пробудил ответную реакцию на Западе. В 1185 г. началось третье и последнее нормандское вторжение на Балканы, инициированное королем Сицилии — Вильгельмом II Добрым. Сицилийский флот, под командованием Маргарита из Бриндизи, последнего из великих «аммиров» (адмиралов) нормандского королевства, обрушился на приморские земли и Ионические острова, заняв Корфу, Кефалонию, Закинф и Итаку; позднее сицилийские корабли «аммира» Маргарита атаковали и Кипр — удел самопровозглашенного василевса Исаака Комнина. Итало-нормандская армия, порученная командованию графа Бодуэна, Танкреда — графа Лечче, и Ричарда — графа Ачерры, разорила византийские земли от Эпира до Македонии и подступила к стенам Фессалоник, второго по величине и значению города Ромейской империи[1649]. Осада продолжалась чуть более двух недель, на исходе которых нормандцы смогли провести подкоп, в результате которого обрушился обширный участок крепостных стен в восточной части города. В образовавшуюся брешь немедленно хлынули воины графов Танкреда, Ричарда и Бодуэна. Город пал 24 августа 1185 г., после чего началось колоссальное, по своим масштабам, разорение. Дома, церкви и монастыри Фессалоник были разграблены; бойня на улицах и в церквях города унесла более 7.000 жизней — воинов, горожан, женщин и детей.
Наиболее подробное описание этих событий оставили их очевидец — архиепископ Евстафий Солунский, в своей книге «О разорении Фессалоник», и другой современник этих событий — Никита Хониат[1650]. Оба автора с искренним ужасом и горечью пишут о том, как нормандцы убивали и насиловали скопившихся в фессалоникийских церквях, расхищали сокровища и утварь, распевали блудные народные песни, танцевали и мочились на святых престолах. И здесь нельзя не обратить внимание на еще один парадоксальный аспект в отношениях между латинскими и византийскими христианами эпохи крестовых походов; итало-нормандцы готовы были устраивать всевозможные бесчинства в покоренных византийских церквях, в то время как на Сицилии или в Калабрии они столь же охотно покровительствовали многочисленным греческим монастырям и общинам[1651].
Невероятная по своим масштабам бойня была делом первых полутора дней, последовавших за взятием города. Вошедшие в город предводители войска — графы Бодуэн, Танкред и Ричард — хоть и не без труда, остановили резню и разграбление, учиненное их победоносными войсками. Хониат приводит историю о том, как один из графов, возглавлявших нормандскую армию (неясно, был ли это Бодуэн, Ричард или Танкред), въехал на коне в базилику Св. Димитрия и, обнажив меч против собственных воинов, остановил разграбление церкви. «Наконец показались в городе сицилийские вожди и, удержав толпу от убийств, прекратили эти ужасы и положили конец резне. Один из них, весь в железных латах, сидя на коне, въехал в храм мироточивого мученика и только с трудом мог остановить неистовство своих солдат, одних ударяя плоской стороной меча, а другим нанося и действительные удары»[1652]. После этого убийства были прекращены, хотя вымогательства и издевательства над жителями еще продолжались. В эти тяжелые дни защитником населения Фессалоник выступил архиепископ Евстафий. По словам Хониата: «Являясь к вождям (…) он испрашивал от них распоряжения, которыми уменьшались бедствия страдальцев, давалось им облегчение и вообще все, что служило к их утешению (…) одним своим видом он возбуждал уважение к себе в чужеземцах, так что при его появлении они вставали с седалищ, охотно слушали его и становились добрее и мягче, подобно тому, как воспаление раны утихает от воды»[1653]. Сам Евстафий оставил, хоть и сдержанную, похвалу графу Бодуэну за то, что тот принимал меры к обузданию войска, щедро жертвовал на нужды разграбленной базилики Св. Димитрия. «Не знаю, из притворства или по искреннему расположению, но он наблюдал справедливость, не оставлял без наказания виновных, доставлял гробу святого великомученика в достаточном количестве золото и серебро и снабдил церковь книгами, хотя и не такими, какие были похищены, а более дешевыми. Он же пожертвовал серебряные подсвечники и несколько книг и священных одежд»[1654].
1649
Как известно, сам Вильгельм II Добрый никогда не покидал пределов своего королевства и лично не принимал участия в грандиозных военных кампаниях, которые он инициировал. И осада Александрии (1174 г.), и вторжение на Балканы (1185 г.), и действия сицилийского флота на Кипре и в Леванте (1188–1189 гг.) король доверял командованию своих военачальников, предпочитая всему спокойную жизнь в Палермо.
1650
Eustathios of Thessalonice. The Capture of Thessaloniki // Australian Association of Byzantine Studies. — Canberra, 1988; Никита Хониат. Указ. соч. — Царствование Андроника Комнина, Книга I, гл. 7–9, С. 307–318.
1651
Граф Рожер I Сицилийский и его сын — король Рожер II, пользуясь правами как светских государей, так и папских легатов, лично основали более полусотни греческих монастырей на Сицилии. В числе этих византийских монастырей Сицилии обители Св. Михаила (Троина), Св. Илии (Эбуло), монастырь Св. Филиппа (Фрагала), основанный еще до нормандского завоевания, но перестроенный и получивший, на средства графа Рожера I, новые стены, кафоликон и дополнительную церковь Св. Николая; основанный при Рожере II монастырь Христа Спасителя (Сан-Сальваторе) в Мессине, игумену которого было подчинено еще тринадцать других греческих монастырей на острове. Чем же объяснить подобную щедрость итало-нормандцев к византийским монастырям Сицилии и чудовищные, кощунственные злодеяния в отношении к обителям империи? На мой взгляд, в нормандских покушениях на византийские церкви Фракии, Македонии, Аттики или Беотии следует усмотреть не столько латинское презрение к святыням греков, сколько различие в восприятии храмового пространства на собственных землях и на территории противника. Во втором случае, церкви превращаются в добычу, где дозволено то, чего не потерпели бы в мирное время и на родных землях (последнее обстоятельство, очевидно, казалось особо возбуждающим для простых воинов и наемников).
Даже православный «архонт архонтов» и «эмир эмиров» Георгий Антиохийский, охотно разорял церкви в Коринфе, Афинах и Фивах и, при этом, бережно возводил в Палермо греческую церковь Пресвятой Богородицы (Санта Мария дель Аммиральо), при котором основал женский греческий монастырь. Справедливости ради, стоит указать на то, что сходным образом поступали и другие православные правители и военачальники: государи Второго Болгарского царства, разорявшие греческие храмы и монастыри и перевозившие награбленные святыни, иконы и утварь в собственные владения, и прежде всего — в Велико Тырново; войска св. князя Андрея Боголюбско-го и его сына Мстислава, разоряя церкви покоренного Киева в 1169 г., не пощадили ни Десятинную церковь, ни Софию, ни Лавру. Подробнее о греческих монастырях Нормандской Италии, см. Karlin-Hayter Р., Miller Т. Fragula: Testaments of Gregory for the Monastery of St. Philip of Fragula in Sicily // Byzantine Monastic Foundation Documents. — Dumbarton Oaks, 2000; Hester D.P. Monasticism and Spirituality of the Italo-Greeks. — Thessalonica, 1991. О Георгии Антиохийском и его отношении к православным церквям Византии и Сицилии, см. Brjun S. Giorgio di Antiochia e Teodosio di Villehardouin // La Nuova Europa. — 2013. — № 6.
1652
Никита Хониат. Указ. соч. — Царствование Андроника Комнина, Книга I, гл. 7, С. 310–311.
1654
Русский перевод данного фрагмента, см. Успенский Ф.И. История Византийской империи… Том IV, отдел VII, гл. 1, С. 384.