В то же самое время, отдаленность от Ромейской державы позволяла восточным Патриархам сохранять и большую независимость как от Константинопольских Патриархов, так и от византийского императора. Это имело особое значение в годы иконоборчества. Восточные Патриархаты, наряду с Римом, стали пристанищем для иконопочитателей. Величайший из защитников иконопочитания — преподобный Иоанн Дамаскин — жил, писал и нес монашеское послушание на территории Антиохийского и Иерусалимского Патриархатов. Около 767 г. Патриарх Феодор Иерусалимский, при участии двух других восточных Патриархов — Космы Александрийского и Феодора Антиохийского — составил послание в защиту иконопочитания, которое было направлено в Рим и Константинополь[398]. Это послание упоминает антипапа Римский Константин II, в своем обращении к Карлу Великому (767 г.) и отцы Седьмого Вселенского Собора (787 г.)[399]. Независимость восточных Патриархатов в отношении к светским и церковным властям Константинополя проявлялась и после окончательного восстановления иконопочитания в империи (843 г.). К примеру, восточные Патриархи — Христодул Александрийский, Илия I Антиохийский и Сергий II Иерусалимский — отказались признать четвертый брак императора Льва VI Мудрого (907–912 гг.)[400]. В то время как василевс сумел добиться низложения осудившего неканонический царский брак Вселенского Патриарха Николая I Мистика и поставления на Константинопольский престол лояльного Патриарха Евфимия I, ни один из восточных Патриархов не лишился своей кафедры и не был принужден к компромиссу. В этом отношении пребывание Александрии, Антиохии и Иерусалима вне Ромейской державы обеспечивало им большую свободу от посягательств императорской власти.
В то же самое время пребывание в составе халифата привело и к определенному отчуждению восточных Патриархатов от Константинопольской Церкви. К примеру, лишь в 938 г. была восстановлена практика взаимного евхаристического поминовения между тремя восточными и Вселенским Патриархом. Как повествует Евтихий Александрийский, в годы патриаршества которого и было восстановлено взаимное поминовение, «Феофилакт, Патриарх Константинопольский, отправил посла с письмом к авве Евтихию, Патриарху Александрийскому, и к авве Феодосию, Патриарху Антиохийскому, и к авве Христодулу, Патриарху Иерусалимскому, прося их поминать его в молитвах их и во время богослужения, чего они не делали со времен Омейядов. И они согласились на его просьбу»[401]. Конечно же, сообщение между чадами Константинопольской Церкви и восточных Патриархатов никогда не прерывалось, однако эпоха арабского правления привнесла определенное отчуждение и разобщенность. Тем не менее, отдельные представители мелькитского клира продолжали посещать территории империи, в том числе и сам Константинополь. Одним из немногих мелькитских клириков, не просто посещавших «Новый Рим», но и игравших активную роль в жизни Константинопольской Церкви, был известный защитник иконопочитания — Михаил Синкелл (годы жизни — ок. 760–846 гг.). Михаил был эллинизированным сирийцем или арабом («персом»), с детства служившим в иерусалимском Храме Воскресения; впоследствии он стал синкеллом при Иерусалимском патриаршем престоле. Будучи представителем (апокрисиарием) Иерусалимского Патриарха, синкелл Михаил совершал путешествия в Рим — к Папе Льву III, и в Константинополь, где он был брошен в темницу за обличение иконоборчества. В 843 г., после прихода к власти императрицы Феодоры и окончательной победы над иконоборцами, Михаил, этот мелькитский иеромонах, был возведен в сан синкелла уже Вселенского, Константинопольского престола и поставлен игуменом столичного монастыря Хора, настоятелем которого оставался до конца своих дней[402]. В IX–XI вв. оживленные контакты с Римом и Константинополем поддерживали лишь отдельные мелькитские иерархи, такие как митрополит Фома Тирский (вторая пол. IX в.) и митрополит Сергий Дамасский, посетивший Рим в 1021–1022 гг.
Вспоминая о знаменитых мелькитских иерархах VIII–XI вв., нельзя не упомянуть и о Патриархах Оресте Иерусалимском и Арсении Александрийском, братьях любимой жены халифа Аль-Азиза, известной как «Ас-Сайды Аль-Азизах». Орест был возведен на Иерусалимский патриарший престол в 986 г. по фактическому приказу халифа Аль-Азиза. Тогда же его младший брат, Арсений, был поставлен митрополитом Мисра (Каира), возглавив мелькитские церкви и общины в столице Фатимидского халифата[403]. На рубеже 999–1000 г. Орест Иерусалимский возглавил посольство от фатимидского халифа Аль-Хакима к ромейскому императору Василию II Болгаробойце. Как об этом писал Яхья Антиохийский: «И был Орест, патриарх Иерусалимский, приглашен отправиться вместе с послом для утверждения перемирия и заключения мирного договора (…) и было сказано: "все, что утвердит патриарх, то подпишет и одобрит наш государь" (…) И заключил Орест между ними перемирие на десять лет и остался в Константинополе»[404]. Патриарх Орест действительно предпочел не возвращаться в Египет, очевидно предчувствуя полубезумное гонение на христиан, которое через несколько лет развернул Аль-Хаким; последние четыре года своей жизни Орест провел в Константинополе, где и был похоронен.
398
Патриарх Феодор I Иерусалимский занимал патриарший престол в 735–770 гг.; Патриарх Косма Александрийский — в 731-ante 767 гг.; Феодор I Антиохийский — ок. 751–773 гг.
399
Подробнее о послании, его критическом разборе, с указанием первоисточников и позднейших исследований см. Codoner J.S. Melkites and Icon Worship during the Iconoclastic Period… — P. 153–155.
400
Подробнее см. Kennedy Н. The Melkite Church from the Islamic Conquest to the Crusades… — P. 329.
402
Thomas D., Roggema В., ed. Christian-Muslim Relations. A Bibliographical History. Vol. I… — P. 627–632; Codoner J.S. Melkites and Icon Worship… — P. 161, 164–165.
403
Поставление Ореста на патриаршую кафедру Иерусалима, а Арсения — на митрополичью кафедру Каира, описывает, на страницах своей хроники, Яхья Антиохийский. Причем, Яхья говорит о том, что Орест «был назначен патриархом», что явно говорит о том, что он был ставленником Аль-Азиза него мелькитской жены «Аль-Азизах». См. Розен B.P. Император Василий Болгаробойца: Извлечение из летописи Яхьи Антиохийского. — СПб.: 1883. — С. 19.