Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв.

Авторы, писавшие об этих событиях с «византийской перспективы» (от Анны Комниной до Аристидиса Пападакиса), предпочитают акцентировать внимание на том, что многие крестоносцы изначально не собирались соблюдать условий константинопольского оммажа и лишь искали повод для начала завоеваний византийских территорий[669]. Конечно же, бессмысленно пытаться опровергнуть то, что устремления латинских (и в особенности — нормандских) феодалов к господству над богатыми городами Востока вошли бы в свои права при первой возможности. Но, при этом, попытки свести причины распада союза крестоносцев и империи исключительно к хищническим амбициям Боэмунда или других вождей крестоносного войска, на наш взгляд, необоснованны. Ущербность повторения аргументов Анны Комниной заключается в том, что дочь василевса отнюдь не стремилась к полноценной, всесторонней оценке действий своего отца. Между тем, если отвлечься от заимствованных из «Алексиады» сказаний о коварных планах Боэмунда и обратиться к хронологической последовательности событий 1097–1098 гг., то в качестве гораздо более действенного, внешнего импульса к разрыву союза крестоносцев и империи предстает отказ василевса Алексея I от совместных боевых действий в Сирии.

В феврале 1098 г. осаду Антиохии покинул ромейский контингент Татикия, что было расценено крестоносцами как предательство[670]. Как писала Анна Комнина: «Татикий, видя что начался сильный голод (…) отчаялся взять Антиохию, снялся с лагеря, погрузил войско на ромейские корабли, стоявшие в порту Суди (гавани Св. Симеона. — С. Б.) и переправился на Кипр»[671]. Более деструктивным для франко-византийского союза стал отказ самого императора Алексея I Комнина от похода в Сирию. И Анна Комнина, и Альберт Аахенский подтверждают, что летом 1098 г. василевс, укрепившись на прибрежных землях западной Малой Азии, выступил на восток, намереваясь привести свою армию к Антиохии. Однако в анатолийском городке Филомелиум он был встречен бежавшими из Сирии франками (Петром Аульпским и графом Этьенном Блуасским), которые в самых мрачных тонах описали положение «вооруженных паломников». Василевс узнал о том, что крестоносцы, покорившие после тяжелейшей восьмимесячной осады Антиохию, сами оказались осажденными огромной сельджукской армией эмира Мосульского Кербоги. Армия Кербоги, включавшая аскары Мосула, Алеппо, Дамаска, тюркские отряды Сокмана ибн Артука и арабские войска Вахаба ибн Махмуда[672], встала лагерем у стен Антиохии 5 июня, т. е. на следующий день после взятия города крестоносцами. Франки и христиане Антиохии были осаждены в едва покоренном городе, без должных запасов провианта, имея перед собой многотысячную сельджукскую армию, а в ближайшем тылу — непокоренную цитадель, где укрывались уцелевшие антиохийские тюрки и вошедшие туда отряды Кербоги. Положение крестоносцев было безнадежным. Не желая рисковать своей армией и положением отвоеванных территорий в Малой Азии, император отдал приказ прекратить поход и отступить на запад[673]. Отступая, императорская армия создала полосу выжженной земли, уничтожая источники и запасы провианта, эвакуируя ромейское население и разрушая укрепления[674]. Этот шаг василевса, оправданный с точки зрения стратегии[675], был воспринят крестоносцами как предательство, перечеркнувшее условия константинопольского оммажа. Фактически, и самих крестоносцев, и христианское население северной Сирии, запятнавшее себя резней сельджуков, принесли в жертву ради византийских интересов в Малой Азии. Как об этом писал Альберт Аахенский, «Ужасные известия об отступлении императора и о рассеянии его войска мгновенно распространились по стенам Антиохии и повергли в великую скорбь сердца пилигримов…»[676]. Преодолевая голод, эпидемии и постоянные атаки со стороны тюрок, крестоносцы вынуждены были самостоятельно бороться как за Антиохию и Сирию, так и за собственное выживание.

Исход этой борьбы определила решающая битва у стен Антиохии, 28 июня 1098 г. Не видя иного выхода из сложившегося положения, осажденные крестоносцы вышли из города в канун праздника свв. апостолов Петра и Павла, чтобы дать генеральное сражение многократно превосходящим силам сельджуков. В связи с тем, что большая часть лошадей была перебита или пала от бескормицы, впереди шли тесно сплоченные отряды пилигримов, сержантов и спешенных рыцарей, за рядами которых укрывались сохранившие коней всадники, выжидавшие решающего удара. Разделенные на шесть отрядов[677], крестоносцы медленно подступали к высотам, на которых располагались основные силы эмира Кербоги. Все попытки тюрок окружить и рассредоточить ряды франков встречали стойкое сопротивление, в особенности со стороны войск Боэмунда, державших фланги, резерв и арьергард. Крестоносцы шли вперед, побуждаемые чудесными видениями небесного воинства, спустившегося с небес на белоснежных конях, во главе со свв. мучениками Георгием, Димитрием и Меркурием, чтобы принять участие в истреблении сарацин[678].

669

Как писала Анна Комнина: «… если Петр (Пустынник. — С. Б.) с самого начала предпринял весь этот огромный путь для поклонения Гробу Господню, то все остальные графы, и особенно Боэмунд, питая старинную вражду к самодержцу, искали только удобного случая отомстить ему (…); их объединяла одна цель, и им во сне снилось, как они захватывают столицу (…); лишь для вида они все отправились к Иерусалиму, на деле же хотели лишить самодержца власти овладеть столицей (т. е. Константинополем. — С. Б.)». Отдельно говоря о Боэмунде, Анна отмечает: «Не владея никакими землями, он покинул родину для вида — ради поклонения Гробу Господню, на самом деле — чтобы добыть себе владения и, если удастся, то даже захватить трон Ромейской державы». См. Анна Комнина. Указ. соч. — Книга X, гл. 9, С. 283; Книга X, гл. II, С. 291. В сущности, эти же аргументы излагают многие современные исследователи, к примеру, А. Пападакис в своей монографии «Христианский Восток и возвышение папства». Пападакис почти слово в слово повторяет аргументы дочери Алексея I Комнина: «клятвы и обещания западных военачальников отнюдь не гарантировали мирного будущего (…) Боэмунд уже искал способы отречься от верности императору и даже возродить планы своего отца по завоеванию империи». Сходным образом, он отмечает, что «вместо исполнения торжественно принятых клятв и договорных обязательств на первое место вскоре вышли алчность и оппортунизм» крестоносцев. См. Пападакис А. Христианский Восток и возвышение папства. — М.: изд. ПСТГУ, 2010. — С. 132–133, 134–135.

670

К примеру, Альберт Аахенский пишет о Татикии как о «безносом муже, пораженном страхом и вероломно бежавшем от союзников к своему императору». См. Alberti Aquensis. Op.cit. — Lib. IV, с. 40, p. 310–312. См. также Raimundi Aguilers. Op.cit. — c. 6, P. 245–246.

671

Анна Комнина. Указ. соч. — Книга XI, гл. 3, С. 301.

672

Подробнее о составе армии эмира Кербоги, см. Kemal ad-Din. Op.cit. — P. 580.

673

Наиболее подробные описания похода Алексея I Комнина и проведенного василевсом военного совета в Филомелиуме можно найти у Альберта Аахенского и у Анны Комниной. См. Alberti Aquensis. Op.cit. — Lib. IV, с. 40, P. 312; Анна Комнина. Указ, соч. — Книга XI, гл. 6, С. 304–306. Альберт с осуждением пишет об отказе василевса от похода к Антиохии; Анна Комнина, вполне естественно, воздерживается от какой-либо критики в адрес своего отца.

674

Упоминания об этом также можно найти в «Алексиаде» и у аахенского хрониста. Анна говорит о том, что «Алексей опасался, что его настигнут несметные полчища турок и тогда жители окрестностей Филомилия станут жертвой варварских мечей, поэтому он решил повсюду объявить о нашествии агарян; тотчас же было объявлено, чтобы все мужчины и женщины ушли до нашествия врагов, спасая жизнь и добро, которое можно унести с собой. Все сразу же решили следовать за императором, не только мужчины, но даже и женщины». См. Анна Комнина. Указ. соч. — Книга XI, гл. 6, С. 305–306. Альберт Аахенский, в свою очередь, пишет о том, что император «опустошил, пожег и разорил земли Романии, которые были подло украдены у него Сулейманом (т. е. румским султаном Сулейманом ибн Кутлумышем. — С. Б.), но затем возвращены доблестью пилигримов. Он разрушил города и крепости, чтобы, в случае если они перейдут к Сулейману (т. е. к румскому султану, только им уже был не Сулейман, а Кылыч-Арслан I. — С. Б.), тот не смог бы уже извлечь из них пользы». См. Alberti Aquensis. Op.cit. — Lib. IV, с. 40, P. 312.

675

Решение василевса Алексея I Комнина пожертвовать Антиохией и Сирией ради сохранения и укрепления ромейских позиций в Малой Азии имело огромное значение для христианского Востока ХII–XIII вв. Впоследствии, уже после падения династии Комнинов и завоевания крестоносцами Константинополя (1204 г.), именно западная Малая Азия, о завоевании и укреплении которой так тревожился в 1097–1098 гг. Алексей I, стала главным оплотом ромеев — Никейской империей (1204–1261 гг.), наиболее жизнеспособной преемницей старой Византии и предтечей Палеологовской державы. Однако это же решение василевса предоставило Сирию и Киликию собственной судьбе, что привело к целой череде войн между ромеями, антиохийскими франками и киликийскими армянами в XII в.

676

Alberti Aquensis. Op.cit. — Lib. IV, с. 40, P. 312.

677

Первый отряд находился под командованием графов Гуго Вермандуа и Роберта Фландрского, второй и третий — под началом герцогов Готфрида Бульонского и Роберта Нормандского соответственно, четвертый, состоявший из провансальских крестоносцев — под командованием папского легата Адемара Монтейльского, пятый (сборный) во главе с Танкредом и Гастоном Беарнским, шестой и крупнейший по численности — под командованием Боэмунда Тарентского. О боевом порядке крестоносного войска, см. Petri Tudebodi. Op.cit. — P. 81; Radulfo Cadomensi. Op.cit. — c. 85, P. 666; Alberti Aquensis. Op.cit. — c. 47, 320–322.

678

Как впоследствии писал участник битвы Петр Тудебод, «Многочисленное воинство, верхом на белых конях, с белоснежными знаменами, спустилось с гор. Наши войска, при виде этого, впали в замешательство, но вскоре поняли, что это Христова помощь (…) Во главе небесного воинства стояли Святой Георгий, Блаженный Димитрий и Блаженный Феодор. И эти сведения верны, потому что многие христиане стали свидетелями сего». См. Petri Tudebodi. Op.cit. — P. 81. Это же подтверждает и другой участник сражения, Анонимный автор «Деяний франков». См. Anonymi Gesta Francorum. — С. 29, P. 374–375.