Боэмунд возглавил ту часть крестоносного войска, которая ратовала за разрыв с Византией и за удержание покоренных сирийских территорий. Отказ ромеев и лично императора Алексея I Комнина от боевых действий в Сирии предоставили Боэмунду и столь необходимое «оправдание» его притязаниям, и свободу действий[732]. Нельзя не отметить, что, согласно Анне Комниной, именно Боэмунд склонил императорского легата Татикия покинуть осаду Антиохии, тайно известив его о якобы готовившемся на него покушении[733]. Если сопоставить эти слова Анны с уверениями Раймонда Ажилльского в том, что Татикий, покидая Левант, препоручил Боэмунду, как единственному из приближенных к нему крестоносных князей, попечение о номинально византийских городах Киликии[734], создается впечатление, что сын Гвискара унаследовал не только военные, но и дипломатические дарования своего отца[735]. Успехам Боэмунда способствовало и то, что он был единственным среди вождей Первого крестового похода, кто уже был известен на византийском Востоке, благодаря своему участию в нормандских походах против Ромейской державы. Как впоследствии писал Рауль Канский, «Народы Востока считали его князем среди князей. С тех пор как он сражался бок о бок с Робертом Гвискаром, слава Боэмунда, возросшая после стольких сражений, ужасала народы. С самого начала (крестового похода. — С. Б.) он был прославлен в Азии»[736].
Именно в Антиохии — царице сирийских городов сын Гвискара видел тот центр, вокруг которого предстояло сформировать новое нормандское государство на землях византийского Востока. Антиохия с первых дней осады города завораживала крестоносцев своей красотой, неприступностью и величием. Город действительно поражал воображение как латинских паломников, так и жителей Востока. Приведем описание Гвиберта Ножанского: «Антиохия — город несравненной красоты, не знающий равных в величии своих строений. Он прекрасно расположен, его климат несравненен, его виноградники плодородны, поля — богаты. К востоку он окружен четырьмя высокими горами, с запада его стены омывает река Фарфар, известная по Писанию, чьи волны наполнены рыбой. На вершине одной из гор возвышается удивительная, неприступная крепость, под ней расположен сам город, наполненный следами прежней славы, гордящийся благородными памятниками своего древнего великолепия. В его пределах находится 360 церквей (…) Город окружен двойной стеной. Один ряд стен привычной высоты, другие же стены, возведенные из массивных камней, невероятной высоты и широты. Стены окружают 450 башен»[737]. Описание неприступных укреплений величественного города оставляет и мелькитский автор Юханна ибн Бутлан.
С Антиохией связаны величайшие свершения старшего сына Гвискара: именно Боэмунду была сдана Башня двух сестер и, следовательно, сама Антиохия; именно ему, после победы над армией Кербоги (28 июня 1098 г.) сдалась и цитадель города, а глава сельджукского гарнизона — Ахмед ибн Мервад, вместе с некоторыми тюркскими воинами, принял крещение и поступил на службу к итало-нормандскому князю[738]. После взятия Антиохии и победы над армией Кербоги, вожди Первого крестового похода, уступив настоятельным требованиям Боэмунда, сделали его «господином и защитником Антиохии (dominum et aduocatum)». По словам Альберта Аахенского: «Боэмунд принял власть и господство над городом (assumpta potestate et domino urbis) и разместил свою резиденцию и свою стражу в цитадели, которая была расположена высоко в горах»[739]. Конечно же, это вряд ли было окончательным решением совета; скорее — временной мерой. Князья и бароны крестоносного войска явно не желали отказывать Боэмунду, признавая его заслуги в деле завоевания Антиохии и спасения «вооруженных паломников» от наступавшей армии Кербоги; но, в то же время, они не собирались и воевать с Византией ради защиты нормандских прав на Антиохию[740]. Со смертью Адемара Монтейльского (1 августа 1098 г.) Боэмунду противостояли лишь провансальские крестоносцы графа Раймонда Сен-Жилльского, упорно державшиеся идеи союза с империей; остальные вожди крестового похода не оспаривали прав Боэмунда на Антиохию. Что касается графа Тулузского и Сен-Жилльского, то на протяжении первых лет пребывания франков на Востоке он оставался главным латинским противником нормандского утверждения в Антиохии.
732
Примечательно, что единственным из военачальников на совете в Филомелиуме, горячо убеждавшим василевса Алексея I Комнина продолжать поход на помощь к осажденным в Антиохии крестоносцам, был младший брат Боэмунда — Ги де Отвилль, герцог Амальфи. См. Anonymi Gesta Francorum… с. 7, P. 356–362; Orderic Vitalis. Op.cit. — Vol. III, Lib. IX, c. 10, P. 134–135.
733
Боэмунд не хотел отдавать город Татикию во исполнение клятвы императору, он сам домогался Антиохии, а узнав об агарянах, задумал дурную думу: волей или неволей принудить Татикия отступить от города. И вот Боэмунд пришел к нему и сказал: «Заботясь о твой безопасности, я хочу открыть тебе тайну. До графов дошел слух, который смутил их души. Говорят, что войско из Хорасана султан послал против нас по просьбе императора. Графы поверили и покушаются на твою жизнь. Я исполнил свой долг и известил тебя об опасности. Теперь твое дело позаботиться о спасении своего войска». Татикий, видя, что начался сильный голод (…) отчаялся взять Антиохию, снялся с лагеря, погрузил войско на ромейские корабли (…) и переправился на Кипр». См. Анна Комнина. Указ. соч. — Книга XI, гл. 3, С. 300–301.
734
По словам Раймонда, Татикий «передал (concessit) Боэмунду два или три города; Таре, Мамистру, Адану». См. Raimundi Aguilers. Op.cit. — с. 6, Р. 246. Если же учесть, что Раймонд Ажилльский не входил в число приближенных нормандского князя и не принимал дальнейшего участие в «антиохийских» войнах за равнинную Киликию (в 1100, 1101,1107–1108 гг.), вероятно, он действительно передает те слова, и те уверения, которые Боэмунд выдвигал в 1098–1099 гг., уже выдвигая свои права на киликийские города.
735
Напомним, что «Гвискар» (Viscardus) на средней латыни и на старофранцузских диалектах означал «хитрый», «находчивый» и даже, в определенном контексте — «лис».
738
Описание крещения Ахмеда ибн Мервада оставляют Анонимный автор «Деяний франков», Петр Тудебод и многие другие латинские авторы. См. Anonymi Gesta Francorum… с. 29, P. 379–380; Petri Tudebodi. Op.cit. — P. 82. Однако самым значимым является описание, данное самими князьями крестоносного войска, в их послании к Папе Урбану II: «эмир, находившийся в вышеупомянутой крепости, во главе отряда из 1.000 человек сдался Боэмунду и, через него, полностью покорился христианской вере». См. Hagenmeyer Н., ed. Die Kreuzzugsbriefe… № 16, P. 164; Fulcheri Carnotensis. Op.cit. — c. 24, P. 263.
740
Двойственность положения князей крестоносного войска выражается и в том, что они, признав Боэмунда «князем и господином Антиохии», одновременно поручили Гуго Вермандуа и Бодуэну II, графу Эно, оповестить василевса о взятии города и разузнать о перспективах ожидаемого ромейского продвижения в Сирию. Подробнее см. выше.