- Но если с тобой что-то случится, кто сведет наш отряд с хранителем папского меча в Антиохии?
- Это сделает один из аколитов, что прибыли с легатом к вашему двору.
- Хорошо, - развел руки Игнат. - Ты предупрежден, и в этом вопросе волен поступать, как сочтешь нужным.
Евнух собрал группу взглядом, и обратился уже ко всем.
- В полдень из гавани Феодосия отбывает купеческий корабль "Наперстница Ветра". Он идет с грузом к Сицилии. На нем вы, не привлекая внимания, достигнете острова. Хозяину заплачено. Места для вас забронированы. Теперь - собирайте вещи.
***
Глава десятая.
Часа за два до полудня, слуги без опознавательных знаков императорской службы, подали три одиночных паланкина, посадили в них Федора, Окассия и Парфения, каждого в свою кабинку, вынесли их из боковых ворот Большого Дворца, и споро понесли их по шумным улицам самого большого города мира. Народ спешил по своим делам, гомонил. Пред Федором за завесой окна мелькали сотни платьев и лиц. Горожане, мастеровые, солидные купцы, городская стража, уличные мимы... Навесы торговых лавок, и телеги, подвозящие к ним товар... Пестрая одежда, многоголосье, где в привычный греческий вплетались и десятки других языков... Все это проносилось, а Федор вдруг неожиданно подумал - доведется ли ему вернуться, и увидеть все это когда-нибудь? Пред ним, несомым спорыми ногами слуг, проходили знакомые виды многолюдного форума Феодосия, и Федор машинально подумал, что были пути к гавани Элевтерия, и покороче. Но для папского посланника выбирали наиболее величественные и красивые виды, из тех, что были в этой части города. Наконец носильщики свернули на одну из боковых улиц, и скоро внесли паланкины к порту.
Гавань встретила запахом морского ветра, смолы, рыбы, пота, скрипом телег, кряхтением носильщиков и руганью купцов и приказчиков, волновавшихся за свой товар. Здесь, по совету слуг они спешились. В многолюдье портовой толкучки паланкины двигались бы слишком медленно. Федор пробирался за головным слугой мимо зданий торговых товариществ, между тюками и бочками. Покрикивали в небе и на пристани говорливые наглые чайки. Скрипели каким-то сложным, мелодичным скрипом корабли у пирсов. Идя за слугой Федор отметил, что двое его спутников - святых отцов, сменили свои богатые платья на более подходящие к путешествию. Изумрудная зелень одежд Парфения, уступила место темной долгополой рубахе, и такому же клобуку. Окассий же переоделся в серое верхнее платье, вышитое более темными крестами... Чтож, это было разумно - не стоило священникам светить в дороге слишком богатым платьем. Это лишь привлекало бы внимание, и без большой свиты вызывало много вопросов. Сам Федор так же оставил во дворце почти ненадеванную форму Доместика, и оделся просто - серые штаны, серая же наддоспешная рубаха, а поверх - коричневая накидка, которую можно было одеть и как плащ, и как верхнее платье, благодаря широким рукавам, - что было чрезвычайно удобно, при одетом на плечи рюкзаке.
"Наперстница Ветра" оказалась пузатым многопалубным кораблем, таким высоким, что впервые увидев его, Федор поразился, - как эта плавучая башня не переворачивается? Из его палуб на корме и носу вырастали две надстройки, которые торчали над водой метров на шесть. А мачты, коих было три штуки, были еще выше! Все это было опутано немыслимом количеством веревок и лестниц, а в стороны торчали еще лопасти сушащихся весел, которые выглядели как недоразвитые плавники какой-то фантастической перекормленной рыбы.
Слуги подвели Федор со спутниками к сходням, перемолвились парой слов с вахтенным, и отступили в сторону. Федор и святые отцы вскарабкались по крутой доске с набитыми планками и одним боковым поручнем, вверх, на палубу, где и были встречены сперва комесом, - как тут было принято называть помощника капитана, а затем и с самим капитаном, который носил тут звание "патрон"31. Несмотря на то, что команды и звания тут были на латинский лад, капитан представился Авксентием Килликийцем, и Федор так и не понял, было ли второе слово указанием на родину морехода, или просто прозвищем. Энергичный, краснощекий, дорого одетый, и надушенный так, будто искупался в бочке духов, капитан вызвался препроводить своих гостей к их каюте. Обходительно лавируя он умудрился вести гостей за собой, при этом почти не поворачиваясь к ним спиной.
Сперва Федор, несколько ошеломленный могучим парфюмом капитана, шел за ним на расстоянии. Но затем, буквально через несколько шагов, ему в нос ударил такой отвратный шмон, что он едва не схватился за нос. Пахло дегтем, скотьим навозом, и человечьим не-навозом, давно немытыми телами, тухлой рыбой, испорченным мясом, прогорклым жиром, кислыми нотками рвоты, и еще чем-то не менее отвратительным. Федор на ходу заозирался, пытаясь понять, откуда идет столь мерзостная вонища, но через несколько секунд понял, что это разит сам корабль, каждой своей доской. Федор был военным, и сам знал толк в запахах. Несколько недель похода оравы мужиков в полных доспехах под солнцем, да еще смазанных жиром для предохранения от ржи, могли натренировать любой нос. Портянки размотанные на привале могли удивить богатством оттенков запаха даже свинью из давно не чищенного загона. Однако, не имея доселе близко дел с кораблями и моряками, воин почему-то был уверен, что постоянная близость к воде дает им некие преимущества в гигиене. Сейчас эти иллюзии полностью разбились, и Федор, дотоле сторонившийся капитана, постарался идти к нему как можно ближе. Увы, - сильно лучше от этого не стало. Запахи только смешались, будто полк больных диареей солдат справил нужду в разгромленной парфюмерной лавке... Обернувшись на спутников, Федор увидел, что Парфений с осоловелыми глазами откровенно пытается зажимать лицо рукавом своей долгополой рубахи, а - видать - более опытный в морских путешествиях Окассий, напрыскал на полотняную тряпочку ароматической воды из какого-то пузырька, и угнездил свой нос в это спасительное прибежище.
- А, я вижу вы морщите нос, благородные господа, - разглагольствовал на ходу Авксентий - пробираясь по палубе. - Ничего не поделаешь, - запах моря, запах странствий. Вижу, один из святых отцов запасся мускусом. Что ж не подсказал остальным? И времени нет вам купить в порту благовоний, - мы скоро снимаемся с якоря. Впрочем, если хотите, могу по свойской цене продать вам крепких духов. Держу их как раз для такого случая. Не хотите ли? - И капитан озвучил цену, изрядно чрезмерную.
- Такие деньги платить за твой парфюм, что в воду метать, - буркнул Парфений. - Может, договоримся на мену, взаимообразно?
- Это как? - заинтересовался капитан.
- Ну, ты уступишь нам толику духов, - а я благословлю твой ковчег, и испрошу у Господа нашего для него благодати, и всякой удачи в путешествии.
- Э, благодати... - Выдул через щеку капитан. - Да я ж католик.
- А это по-твоему кто? - Тут же указала Парфений на Окассия. - Хочешь, так думаю, не откажет святой отец благословить твое судно и по латинскому обряду.
- Истинно, - кивнул Окассий, - дабы не страдали спутники мои, - не откажу.
- Эх, досточтимые отцы, - Взмахнул руками капитан. - Благодать-благодатью, а если я начну продавать товар не за деньги, так и разорюсь. Если соберетесь купить за честную монету, обращайтесь. - Он глянул на Федора - А ты, благородный господин. Вижу, ты не из святых людей, может тебе надобно духов?
Федор подумал о мошне, которой распоряжался рачительный Парфений, и покривил рожу.
- Я, видишь ли, солдат. К запахам привычный.
- Эх, - хохотнул Авксентий, - где моряк запах, - там солдат прослезился. Ладно, не отставайте господа мои.
- Вам повезло, - жизнерадостно блажил капитан, взбираясь по крутому трапу на носовую надстройку, - обычно в это время бывает много пассажиров. - Но сейчас почему-то затишье. Раз на раз не приходится, да. Всех пассажиров кроме вас, только какой-то малый купчина, который везет несколько племенных телушек. Бог ты мой, мы еле подвесили их на лямки. Видели бы вы эти туши! Боюсь, как бы они не проломили мне борта при качке... Трюм забит амфорами с вином. Хозяин встретит их в порту, груз сопровождает один из его доверенных слуг. Вино у него дрянь, покупает его где-то у булгар. Самую дешёвку, бог знает, из чего они его гонят, а поди-ка ты, - еще и возит его через море, и имеет навар, а? Еще немного холстины, тоже грубая, для бедняков. Этот армянин торгует с бедняками и богатеет на этом. Предприимчивый муж, чего говорить... Здесь осторожно, господин, осторожно святые отцы! - крутые ступеньки... Да, груз у меня в этот раз средний, хорошо еще, что вы подвернулись в качестве пассажиров. Но надо во всем стараться находить хорошее, господа мои. Груз с малой ценой, - значит и малые проблемы с пиратами. Не правда-ли?