Махмуд решительно сжал меч, и пошел к носу где стоял Федор. Пираты, увлеченные его примером, двинулись за ним, на некотором, однако, удалении. Шаг за шагом, видя, что Федор не стреляет, к пиратам начала возвращаться храбрость. Федор скорбно вздохнул, тихо сбросил использованного дракона, подтянул с пола заряженного, и чиркнул колесом кремня. Пиратам его манипуляции за оградой надстройки были не видны, каждый их шаг являл все большую удаль.
Федор дождался, пока Махмуд поднялся по лестнице и возвысился над палубой так, чтобы в него можно было пальнуть наискось, в сторону моря, не запалив палубы. Он аккуратно прицелился, - и воззвав в мыслях к богу, чтобы не сжечь свой собственный корабль, - дернул насос. Пираты дружно завопили, когда на почти одолевшего лестницу главаря-Махмуда ринулось адское пламя. Основной сноп вылетел за борт, но часть попала в бородоча. Махмуд тоже завопил, и прикрывшись щитом кубарем свалился обратно с лестницы, и забарахтался внизу. Щит на руке пирата пылал, Махмуд вскочил, затряс рукой, сбрасывая предплечный ремень, и как дискобол запустил горящий щит в море. Больше на пирате, божьим попущением, ничего не горело.
Пираты с опаской глядя на надстройку, где стоял Федор подскочили к предводителю. Раздались изумленные и горестные крики. Махмуд глядя на перекошенные страхом лица своих людей, машинально огладил бороду - и обомлел - черной бороды больше не было. Вместо неё остались какие-то перекрученные жаром жалкие останки.
- О, моя прелесть!.. - Юсуф!! - нечем стрелять?! - Несколько бессвязно и странно звенящим от пережитого страха взвизгнул Махмуд - убью тебя!!!
Это было последнее предупреждение, - дал голос сверху Федор, с новым драконом в руках. - Если через секунду не уберетесь, спалю вашу посудину, а потом начну жечь вас живьем.
- Махмуд взглянул на Федора снизу-вверх взглядом, в котором трудно было определить пропорцию ненависти и испуга.
- Хорошо, кафир! Ты победил!.. Но что если ты подпалишь мой корабль, как только я отвалюсь от твоего борта? Что мне чести в такой позорной гибели? Лучше уж мне сгореть здесь, пытаясь вогнать меч в твой живот.
- Ты хочешь жить. И я хочу. Я дам твоему кораблю уйти. Даю слово.
- Немного ты мне даешь.
- Все что у меня есть.
- Поклянись! Поклянись пророком Исой и его матерью Марьям, что не будешь догонять огнем мой корабль.
Федор помедлил.
- Клянусь, - наконец сказал он - Клянусь господом нашим Иисусом Христом, и его матерью-приснодевой Марией, что сегодня дам тебе уйти и не буду жечь твой корабль.
- Ладно, кафир. Всем известно, как лживы неверные. Я не верю тебе! Но я все же попробую уйти. Берегись нарушения клятвы перед Аллахом!
Махмуд оглядел своих людей.
- Что стоите? Живо на борт! Мы отваливаем!
Пираты засуетились, - уговаривать их было не нужно. Они быстро перебежали на свой корабль, и начали снимать абордажные крюки. Махмуд, к его чести, отступил последним. Федор, стоя наверху, подбадривал их, поигрывая зловещим драконом в руках.
Вдруг, когда корабли уже почти разошлись, за спиной Федора испуганно вскрикнул Парфений. Федор обернулся: Из каюты, пошатываясь выбирался тот самый богатырь, которого Парфений огрел своим тяжелым крестом. Теперь же он пришел в себя, и сжимая секиру с лютым видом направлялся к попу и гвардейцу. Федор угрожающе поднял своего дракона, но на битого богатыря с разбитым носом и шишкой на голове, это не произвело ни малейшего впечатления. Федор сообразил, что здоровяк в своей отключке просто пропустил все, что случилось на палубе. Для него Федор сжимал в руках не страшное оружие, не гнев богов, а просто какую-то замысловатую трубку. Тратить последний пиросифон Федору не хотелось, не хотелось и случайно зажечь свой корабль - поэтому он, не выпуская воскресшего богатыря из вида, чуть повернул голову, и крикнул Махмуду.
- Убери этого калеку, - иначе сделке конец.
- Абубакр! - Закричал Махмуд. - Не трогай их! Живо ко мне! Мы уходим!
- Что? Почему?! - На лице поименованного Абубакром богатыря отразилось непонимание. Он был ранен и зол. - Мы их зарежем! Я их сам зарежу!.. - Он зарычал и двинулся на Федора. Парфений зачастил, осыпая себя крестными знамениями.
- Абубакр! - Отчаянно крикнул Махмуд! Вернись на борт! Нет времени объяснять!!! Иначе, клянусь стойкими пророками!.. Печатью Пророков клянусь!.. Мамой клянусь!.. Я тебя сам зарежу! Ты меня знаешь.
- Вай, вернись Абубакр, Вернись! - В страхе загалдели остальные пираты.
Может быть, батька Махмуд, лишившись своей знаменитой бороды, выглядел уже не так представительно, но людей он своих держал крепко, и авторитет его был силен. - Абубакр зарычал как пес, которого душит невидимый ошейник, испепелил Федора с Парфением ненавидящим взглядом, глядя на них резко провел большим пальцем левой руки у себя по горлу - жест понятный без слов - спрыгнул с надстройки, пробежал по палубе, и перелетев через фальшборт приземлился на корабле Махмуда, когда тот под тычками шестов и копий пиратов уже начал отваливаться от борта.
Федор неусыпно наблюдал, пока корабли развалились бортами, разошлись, и покалеченный пират без задней реи стал удаляться в голубую даль.
- Больше тебе так не повезет Румей! - Услышал с удаляющегося корабля Федор. - Мы еще встретимся!
- В твой последний день! - Лаконично ответил Федор.
И только тут он почувствовал, как невероятно, чудовищно он устал. Обычное дело после битвы - тело, которое крепилось в минуту опасности, вдруг начало жаловаться всеми полученными синяками, ссадинами, и общим упадком сил. Федор оперся спиной о фальшборт, и сполз по нему на палубу, осторожно сжимая в руках последнего дракона. Руки немного тряслись, голова гудела. Но это был не первый его бой. Надо просто немного перетерпеть. Просто перетерпеть...
Но главное, морской болезни, - как не бывало.
***
Глава двенадцатая.
Дальнейшее морское путешествие оказалось более приятным. Видимо, судьба решила, что вывалив на троицу в самом начале такое количество пиратов, можно дать им за это некоторое послабление. Море было спокойным, погода прекрасной, ветер, в основном, - попутным. Большую часть путешествия компаньоны проводили на средней части судна, на деревянных лежаках, под натянутым палубным тентом. Благодарный капитан проникся к своим пассажирам безмерным уважением, и открыл за них запасы своего личного стола. Так что вместо червивых сухарей двойной закалки, Федора и его спутников потчевали в капитанской каюте мясом, вином и сладостями. Единственное, на что сетовал капитан Авксентий, что Феодор отпустил с миром пиратов.
- Зря, зря вы отпустили этих стервятников, благородный господин, - сокрушался он. - Надо было загнать их в трюм. Мы бы сделали крюк, и продали их всех в Венеции. Там бы дали хорошие деньги за крепких рабов.
- У меня нет времени делать крюки, - Объяснял Федор, - дела не ждут...
О том, что у него остался один заряженный дракон, которого могло и не хватить на перемогу целой пиратской оравы, Федор не упоминал. Капитану хватало и простого объяснения.
А меж тем, случившийся пиратский налет, - как это часто делает общая опасность - помог наладить отношения между Федором и двумя священниками. Те уже реже нажимали на Федорову солдатскую простоту и необразованность, иногда называли его куманьком, а друг-друга даже, под настроение, взялись именовать "братьями". Федор же тоже проникся некоторым уважением к попам, которые повели себя в схватке вполне достойно. Особенно его впечатлил западный монах Окассий, который орудовал посохом, как гибридом булавы и копья, - не хуже иного солдата.
- Мы вместе хорошо держали лестницу. - Сказал Федор, подойдя к Окассию во время прогулки по палубе. - Где ты так чертовски ловко научился так орудовать древком?
- Ну, я же не родился попом, - улыбнулся Окассий так, что его толстые щеки почти скрыли щелки глаз. - Мой отец - рыцарского рода. Но он не богат, владения его не велики. Дом и землю наследует старший брат. Младший сын должен сам добыть себе пропитание и кров. Хорошо, когда есть какая-то большая война, или созывают крестовый поход - таким как я есть как проявить себя. Увы, когда решалась моя судьба - было некоторое затишье. Вот родители меня и сплавили в монастырь - в этом нет ничего не обычного, так поступают многие.