- Ну?
- Вот. Когда болезнь попадает в твое тело, их армия захватчиков бьется с твоей армией защитников. Понял?
- Ну.
- Гну. Думай, солдат. Что случится, если захватчики внезапно напали в великой силе, а армия защитников к бою не готова? Вражеских хитростей да уловок она не знает, оружью вражьему противостоять непривычна, да сама не тренирована?
- Проиграет такая армия, вот что.
- Именно. С треском проиграет. Поэтому, чтоб твоя защитная армия организме не проиграла - я ей посылаю сперва как бы ослабленную армию захватчиков. Не армию даже, а так, один отряд. Воины в том отряде заморенные, кольчуги у них равные, оружье худое. Вот твоя защитная армия организма на этот слабом отряде и научится быть врага, узнает его ухватки да уловки, натренируется. А потом уже и полную армию захватчиков сама, без моей помощи уже сможет разбить. Уразумел теперь?
- Ну... так-то да.
- Ну, подставляй тогда руку.
- Не.
- Чего опять?
- Боязно.
- Вот ты ж бревно!.. Достался на мою голову...
Как ни странно, первым после объяснения Солнцедара на процедуру согласился Парфений. Истово троекратно перекрестившись, он оголил предплечье, Солнцедар поднесенный рукой Федора, клюнул его туда, отчего на руке образовался небольшой холмик. После такого, Федору уже было стыдно отнекиваться, и он скрепя сердце тоже подставил руку. Окассий отказался категорически. Поэтому на следующей ночной стоянке все проснулись от ужасного вопля достойного монаха - оказалось, что в ночной тьме, Солнцедар самостоятельно покинул ножны, прополз стальным змием, и преподло уязвил божьего слугу в таковое место, что тот потом целый переход не присаживался в седле. Рыцаря Фабиана с разрешения его меча Солнцедар тоже клюнул, но насколько понял из беседы клинков Федор, - в теле рыцаря подлая болезнь уже слишком укрепилась, поэтому речь шла не о излечении, а лишь о медленном сдерживании развития.
На том хлопоты не кончились. На бивачных остановках Федор периодически доставал меч, чтобы потренировать с ним ухватки да удары. Вытащив меч на одной из таких остановок, Федор аж охнул: - клинок меча покрылся рисунком сложнейшей протравленной пакетной ковки, будто самый дорогой булат.
- Ты что совсем сдурел, Солнцедарище тщеславное?! - Охнул Федор, - да меня ограбят и убют за один такой рисунок. Он же даже ценнее фиолетовых трусов!
- Чего ценнее? - Не понял меч.
- Гхм, не важно! - Отрезал Федор. - А рисунок - убери.
- Так мы ж в пустыне, кто меня увидит? Дай мальца покрасоваться.
- Убери!
- Слушай, ну давай я вообще весь, как бы покроюсь ржавчиной, и согнусь - сварливо предложил меч, - гнилую железку отнимать у тебя точно никто не позарится. Тоже мне, отважный воин...
- Разговорчики в строю! Убрать и всё.
- Ох, скучный человек...
К следующей тренировке рисунок исчез. Однако на следующей стоянке, когда Федор достал клинок, на нем появилась красивая надпись, по виду сделанная кузнецом, вкованными в полотно буквами:
- "Ульфберт - инпетус дисципулус эст; крэатор мэум - фабэр фаброрум эст"... - Продираясь через, полузабытую со времен службы вместе с солдатами равенского экзархата, латынь, прочитал Федор. - "Ульфберт - малохольный ученик; а мой создатель - искусник из искусников"... - с грехом пополам перевел он. - Эй, какого черта это значит?!
- Пока мы толкались в городе на рынке, я услыхал, что какой-то Ульфберт делает лучшие мечи, - буркнул меч. - Как мог я оставить неотвеченным такое возмутительное заявление?! Это ж моя порода - лучшие мечи!
- Ах ты ж епт!.. - Утер пот Федор. - Убери!
- Ох, унылый хозяин...
Надпись опять исчезла, но Федор все равно теперь каждый раз доставал меч с опаской.
- Слушай, а что ты можешь рассказать мне о мече рыцаря Фабиана? Об этом Эклере? - На одной из остановок, отойдя на приличной расстояние от остальных, спросил у Солнцедара Федор.
- Хм, - Задумчиво промычал меч. - Он мой единостальной брат, несомненно. Но встречались ли мы раньше... Наша память устроена не так, как у вас, человек. Мы ничего не забываем. Но наша жизнь настолько длинна, что старые второстепенные воспоминания, как бы это сказать, шифруются, и уходят из оперативной памяти.
- Чо? - Переспросил Федор.
- Ну, как бы тебе объяснить... Вот ваши камнерезы для экономии места пишут на каменных плитах слова в сокращенном виде. Это как-бы компрессия, сжатие текста. Так же и мои воспоминания сжимаются, как надпись на плите, да еще саму плиту грузчики, почитай, утаскивают в самый дальний подвал дома памяти. Понял?
- Ну, вроде да...
- Прибавь к тому, что мы - божественные мечи, за время жизни постоянно меняем свой облик. Поэтому я не могу ориентироваться на внешний вид этого Эклера. Мы узнаем друг друга, ну считай, что по запаху. Этот запах ядра, самой нашей сути, который никто из нас почти никогда не меняет - это сложно и затратно. Вот и выходит, что чтобы узнать его, мне нужно таскать из дальнего подвала памяти тысячелетние записи, и расшифровывать их, чтобы найти нужный запах. Мне тоже интересно, встречал ли я этого Эклера. Рано или поздно, я вспомню, - можешь не сомневаться.
- Добро, - кивнул Федор.
Тянулась пустынная земля. Тянулись дни. Несколько раз отряд Федора встречал людей. Встреча с антиохийскими рыцарями прошла дружески. Пахоий с Окассием там всех благословили, для порядка. С небольшим торговым караваном разминулись, обменявшись голосами на расстоянье. Один раз на пути встретилась разбойничья шайка. Федор едва успел дать команду к обороне, как рыцарь Фабиан разогнал своего коня, обнажил меч, и рванул на бандитов с воплями "Атавис эт Армис"69 и "Нон нобис!..". Разбойники разбежались как тараканы от тапка, пустив пару неметких стрел, и более уже не показывались. Федор похвалил Фабиана за боевитость, но впредь приказал оставаться в строю, и слушать его многомудрых приказов. Фабиан, обещался.
Путешествие все длилось. И Федоров меч видать и правда не забывал шуровать в подвале своей хитроустроенной памяти. Потому что однажды он вспомнил.
Случилось это, во время очередного дневного перехода. Фабиан все так же ехал поодаль, и достав свой высокодуховный меч бубнил молитву на терцию.
- Мультум инкола фуит анима мэа, кум хис кви одэрант пасэм. - Тихо, но страстно тарабанил рыцарь Фабиан, покачиваясь на лошади.
- Амен, - важно шелестел его меч.
- Ерам пацификус, кум локуэбар - иллис инпугнабант мэ...
- Амэн,70 - Опять поддакнул клинок. Так он делал на каждую строчку.
"Вот ведь у человека с оружьем гармония, - про себя позавидовал Федор. - Не то что у меня с моим зазнайкой. Только и требует драгоценных камней, да украс...".
В этот самый момент Федор почувствовал шевеление у себя слева на поясе. Уже зная, что это значит, он вытянул Солнцедара из ножен.
- Вспомнил! - Завопил Солнцедар на всю округу. - Наконец-то я вспомнил тебя, брат!
Все компаньоны обернулись на крик.
- Эхем... - Ты наверно ошибся, брат, - отчего-то встревожившись и смущенно отозвался Эклер. - Вряд-ли мы с тобой встречались.
- Ну да! - Развеселился Солнцедар. - Ошибся я, как же! Я же точно тебя узнал.
- Повторяю, любезный, я тебя не знаю. - С ужасным нажимом процедил меч "христианнейшего рыцаря".
- А ти! Не знает!.. - Хохотнул Солнцедар. - Думаешь новую гарду отрастил, сменил крыж, написал на полосе пару изречений на латыни - так и все? Дудки! У меня память - кремень. Помнишь, как мы с тобой переведывались на каталунских полях?71 Ты - Иштер Кард!72 Я ж едва не перерубил тебя пополам. Как там тогда звали твоего носителя? Эвон, вылетело из головы... Ах ну да - Атилла! Тебя потом еще долго так и звали - "Феомастикос".73
Парфений тихо охнул. Фабиан уставился на свой меч с нескрываемым ужасом.
- Фрагеллум Дэи...74 - слабым голосом пробормотал Окассий.
- Ты был мечом Атиллы Божьего Бича?! - Окаменел в седле рыцарь Фабиан.
- Да что-ты, что-ты... - забормотал Эклер, - Кого ты слушаешь? Наветы! Происки! Сей бессовестный языческий меч, пытается смутить нас лукавыми речами. Помни, что ложь - орудие Дьявола. Прекрати его слушать, сын мой, и пять раз прочитай "Отче наш".