Хельгер посмотрел на посла. Грек пьет только воду, будто магометанин – пусть же выпьет чистой водицы за своего порфироносного владыку! Но Софроний Синаит угадал мысли князя.
– Вина! – приказал он кравчему.
Хельгер усмехнулся в бороду. Теперь ясно, что грек пьет воду, чтобы тем самым выразить свое презрение к собравшимся в гриднице. Между тем патриций пригубил кубок с вином и поклонился Хельгеру. Глаза у него были такие же ледяные, как и прежде.
– Хороша ли романея? – спросил Хельгер посла.
– Неплохая. Мне приходилось пить вино более выдержанное и с лучшим букетом, но и этот напиток весьма приятен. Наши торговцы привозят на Русь хорошие вина.
– Это не привозное, – ответил Хельгер. – Шестьдесят бочек этого вина мы взяли в бою у хазар.
– Хазары тоже покупают у нас вино, – невозмутимо ответил посол. Сел на свое место, расправил складки хламиды. Хельгер сделал знак Ингвару – мол, пора и тебе поговорить с ромеем. Юноша понял своего пестуна.
– Пленные хазары сказали нам, что это вино – дар вашего императора, – произнес он небрежным тоном. – Почему же нас великий император ромейский не жалует подобными дарами?
– Наверное, император знает, что вы сможете всегда забрать его дары у хазар, – ответил Софроний.
Дружинники загудели, заулыбались; ответ посла им понравился.
– Здоровье императора ромейского! – выкрикнул кто-то зычным голосом, и снова застучали чаши и ковши. Посол отвесил дружине легкий поклон, при этом на его губах мелькнуло подобие улыбки.
– Ты сказал хорошо, почтенный посол, – заметил Хельгер. – И я согласен с тобой. В последнюю войну мы взяли у хазар не только хорошее вино. Великая была добыча. Золото в Киеве стало по цене серебра, а серебро – по цене олова. А хазарских пленников мы считали по сотням, чтобы не сбиться со счета.
– Мы в Херсонесе наслышаны о твоих победах, князь Хельгер, – произнес посол, прожевав кусочек овечьего сыру, который он перед этим обмакнул в чашку с уксусом. – Император тоже о них знает. Успехи твоего оружия стали в западных землях притчей во языцех.
– И вас успехи моего оружия, конечно же, беспокоят? – осведомился Хельгер.
– Отчего же? Все державы воюют с соседями, побеждают их или терпят неудачи. Так уж устроен этот мир, что войны в нем обычное дело. Какая нам забота, воюешь ты с восточными варварами или нет? Кто прав, кто неправ, рассудит Бог.
– Однако мы слышали, что хазары часто называют великую Ромею своим союзником, – вставил Ингвар.
– Мало ли что болтают эти дикари! – пожал плечами посол. – Ты правильно сказал, князь Ингвар, Ромея великая держава, и есть немало тех, кто набивается ей в друзья. Скажу прямо; я встречался с хазарскими тайдунами. Они пытались заключить с нами тайный союз против вашей державы. Что мы им сказали? Нет, нет и еще раз нет. Ромея не хочет войны с Русью. Русь нам не враг, да и будь она нашим врагом, мы не стали бы с вами воевать. Мы побеждаем наших врагов не силой, а любовью и цивилизованностью. Халиф арабский, могущественный Кутейба, побывав в гостях у императора, был так восхищен великолепием Вечного города Константина и разумностью созданного нами порядка, что отказался от войны с нами. Однажды, юный князь Ингвар, ты посетишь нашу страну и сам убедишься, что мой народ несет миру свет и добро. Бог свидетель, что я говорю правду!
– Ага, на мою землю вы уже принесли и свет, и добро! – раздался чей-то громкий голос.
Посол вздрогнул. В гриднице стало тихо, и в этой тишине отчетливо прозвучал голос Хельгера:
– Кто это сказал?
– Я! – Один из гостей князя поднялся со своего места. – Я это сказал, нахарар[12] Давид Таренаци из Гегарда, слуга своего царя, великого Ашота Первого Багратуни!
Армянский воин был в числе дружинников, приглашенных на пир. Хельгер сразу узнал его. И еще он заметил, что армянин с нескрываемой ненавистью смотрит на византийского посла.
– Ты оскорбляешь посла, – сказал Хельгер суровым тоном.
– Это сиятельный посол императора ромейского оскорбляет тебя, великий князь, и всех нас, – с горячностью выпалил Давид. – Он говорит тебе о любви и цивилизованности. Пусть расскажет, как цивилизованные ромеи уже который год пытаются захватить наши земли. Пусть расскажет о набегах диких сельджуков, подкупленных ромейским золотом. Пусть расскажет, как вели себя императорские войска, захватив Татван! Я знаю это наверное, а не понаслышке. В Татване были мои родственники – мой брат Вартан и сестра Наринэ. Они погибли, когда византийцы взяли город.
– Я не в ответе за поведение наших солдат, – произнес посол, нисколько не смутившись под гневным взглядом армянина, – и уж тем более за поведение варваров-сельджуков. Война есть война. Мне жаль, что твоя семья пострадала, воин. Я никого не хотел оскорбить. Если бы ты знал о судьбах мира больше, ты понял бы, что сам Господь Бог держит нашу руку во всех войнах. Нам Создателем даровано право – нести народам свободу и истинную веру. Вы же, армяне, отвратились от веры Христовой, впали в ересь монофизитства, ищете союза с нечестивыми измаильтянами – арабами, вот Бог вас и покарал нашими руками.