В силу различных причин Византии не удалось получить существенной помощи от православных государств — Руси, Армении и Грузии. Болгарские цари и сербские короли стремились соперничать с ней, грабить ее, но в то же время сами находились в постоянном губительном противостоянии. Преследуя свои геополитические цели, они долгое время не проявляли должного внимания к проникновению и закреплению турок на бывших византийских землях, более того, не единожды неразумно обращались за помощью к османам, пока сами не стали их добычей. Внесли свою пагубную лепту и набеги на Балканы зловещих кочевников-монголов, которые иногда совпадали с изматывающими болгаро-византийскими войнами. Вообще, постоянные столкновения греков со славянскими державами Балканского полуострова все более ослабляли обе стороны перед лицом гибельной опасности.
Следует учесть и угрозу со стороны монгольской Золотой Орды с севера и монгольского же государства персидских Ильханов с востока.
Политические амбиции, острые противоречия ослабляли позицию и католических западных государств перед лицом гораздо лучше сплоченных мусульман. Наиболее могущественный правитель на Средиземном море, король Арагона и Неаполя, сам мечтал об императорском венце и в последние годы существования Ромейского царства стремился, как некогда его норманнские, немецкие и французские предшественники, основать очередную латинскую империю в Константинополе, что в новых условиях было совершенно немыслимо. «Столетняя война» между Францией и Англией, принявшая характер затяжного международного конфликта, истощившая обе страны, завершилась лишь в год падения Константинополя и отвлекла крупнейшие христианские страны Европы от деятельного, результативного участия в ромейских делах. Слабый король Англии Генрих VI Ланкастер еще не потерял рассудок, но взаимное ожесточение в стране вело ее аристократию к другой кровавой бойне — Войне Алой и Белой Розы, что не позволяло думать о Востоке и казавшейся далекой турецкой угрозе. Германский император тоже погряз во внутренних разборках с немецкими князьями, пытавшимися всячески ограничить его власть. В итоге папство оказалось не в состоянии поднять европейцев хотя бы на один успешный Крестовый поход, справедливо пеняя на неактивность этих самых европейских сил.
Жизненно заинтересованные в спасении Ромейского царства, венецианцы и генуэзцы боролись за собственное коммерческое превосходство в византийских водах, вооружались привилегиями, пожалованными императором ромеев, и в то же время двулично вели закулисные переговоры с султаном османов, шпионили в его пользу, делились военными секретами, стремясь обеспечить свои торговые интересы любой ценой. Уже к началу XIV в. соперничающие между собой генуэзцы и венецианцы произвели неофициальное и негласное разделение сфер влияния и контроля. Но генуэзцы и далее оставались разобщены, расколоты на группировки, а венецианцы воевали с агрессивным герцогом Миланским, слабо представляли военные возможности не по годам решительного султана Мехмеда II, количество его ресурсов, судов, артиллерии и тянули с флотской помощью даже в то время, когда османы во имя Аллаха и невиданной добычи яростно шли на последний штурм обреченной столицы ромеев. Став к тому времени изолированным анклавом, она сама сделала собственное падение совершенно неизбежным. Даже если бы весной 1453 г. благодаря случаю и удаче ромеям удалось выстоять, это только отсрочило бы следующий гибельный штурм.
Короче говоря, последние два столетия ослабленной внутренне Византии почти без помощи приходилось противостоять противникам на трех фронтах, и эти враги зачастую были очень сильны и многочисленны. Поэтому надо еще раз особо подчеркнуть, что при всех внутренних неурядицах, включая двуличность византийской олигархии, слабое окружение трона, всевластие чиновной знати, взяточничество, коррупцию, экономический упадок и духовный конфликт, все же именно внешний фактор оказался решающим для горькой судьбы Ромейского царства.