Улия (после колебания). Да. Почти вдвое.
Мать Фредерика ничего не отвечает на это известие. Ужасное молчание. Мать медленно оглядывается вокруг. Улия тайком принимается прибираться за её спиной. Когда Мать, заметив на полу какой-то мусор, тычет в него зонтиком, Улия не может сдержать рыданий. Сорвав с себя шляпу и бросив её куда попало, она хватает щётку.
Улия. Ах, лучше я пол буду мести!
Мать. Действительно. В этом есть необходимость.
Фредерик (ему жалко Улию), подходя к матери). Я помогу Улии. А ты, мама, на судью похожа, полно. Сходи лучше в лавку и купи на обед консервов.
Мать (поднимая глаза к небу). Консервов? На Успение Пресвятой Богородицы?
Улия (делая шаг). Мне очень жаль, мама. Я не понимаю, что происходит. Не беспокойтесь. Я сама пойду в лавку.
Мать. Нет, Улия, вы тут больше нужны. К тому же, если вы хорошенько поищите, то, может, найдёте кастрюлю и воды. Я лапши принесу.
Фредерик. Именно, именно! И паштета. Возьми тоже омаров в банке, джем и печенья. Мы не заслуживаем постного праздника.
Мать (с порога). И… на них тоже рассчитывать?
Улия (страдая). Но… я не знаю. Не понимаю, где они ещё могу обедать.
Мать. Они, вероятно, подумали, что мы пригласим их на пикник.
Фредерик (нежно выталкивая её из дома). Вероятно. Торопись, мама. А мы пока накроем на стол.
Когда она выходит, Улия бросает швабру, падает на стул и плачет.
Улия. Так я и думала. Так я и думала. Они ужасны!
Фредерик. Думаешь, они получили твоё письмо?
Улия. Уверена!
Фредерик. Тогда, может, они не хотели нас видеть?
Улия. Даже не это. Утром все разошлись в разные стороны, рассчитывая друг на друга, вот и всё.
Фредерик. А сестра? Мужчины обычно помогают ей по хозяйству?
Улия (с сокрушённым жестом показывая вокруг себя). Видишь. (Фредерик смеётся.) Ах, не смейся! Не смейся! Мне слишком стыдно.
Фредерик. Почему же стыдно?
Улия. Я тебе не сказала. Думала, могу не говорить. Зачем твоя Мать захотела сюда приехать? Как будто у них моей руки надо просить! Если б мы не приехали, я бы могла всего этого и не высказывать.
Фредерик. Да чего не высказывать-то, Улия?
Улия. Всего моего стыд. Вообще всего!
Фредерик (улыбаясь). Тебе до такой степени за них стыдно?
Улия. С самого раннего детства.
Фредерик. Что же в них такого необыкновенного?
Улия. Скоро увидишь. (Она внезапно и яростно взрывается.) Они обеда не приготовили! Даже не подмели пол! Они все разошлись, и неизвестно когда вернуться, и, увидишь, одеты будут кое-как. А Мать твоя останется голодной!
Фредерик. За неё не волнуйся. Она сейчас всю лавку купит.
Улия. Понятно, если бы я их не предупредила! Но я написала в письме, ясно написала: «Я приеду с моим женихом и будущей свекровью, нужно приготовить хороший обед». Я даже послала им денег.
Фредерик. Может быть, они привыкли обедать позднее?
Улия. На кухне, кроме прокисшего молока и горбушки хлеба ничего нет. Плакали мои деньги! Я прекрасно знаю, куда они подевались, эти деньги.
Фредерик. Бедная Улия.
Улия. Я написала: «Уберите дом, чтобы мне не было стыдно, моя свекровь любит порядок». Полюбуйся!
Фредерик. Мы вместе уберёмся, вставай.
Улия (кричит в слезах). Нет! Я хочу лечь на пол и плакать!
Фредерик. Улия!
Улия. Я хочу, чтобы, возвратившись, они застали меня вот тут, в их недельном мусоре! А рядом чтобы стояли мой жених и свекровь. Пусть они, в свою очередь, покраснеют!
Фредерик. Поднимись, Улия.
Улия. Кстати, они даже не краснеют, я их знаю. Им будет всё равно. (Она встаёт.) Видишь, ты хотел с ними познакомиться, теперь ты меня любить перестанешь!
Фредерик (смеясь). Уже перестал!
Улия (бросаясь к нему в объятья). Я не такая, как они! Ещё в детстве я всё подметала и мыла, пока моя сестра перед зеркалом вертелась. Я же и отца заставляла бриться и вставлять чистый воротничок. Вот увидишь, увидишь, что он даже не брился!
Фредерик. Кто знает… всё-таки праздник.