Фредерик. Вы думали о том, что я вернусь?
Жаннетта (после колебания). Да. Но ждать вас было уже нечестно… (Спокойно.) Даже если бы вы и согласились, думаете, согласилась бы я тащить вас за своей юбкой, чтобы вы потворствовали моим капризам и гнусным недостаткам, которые мяукают вокруг меня, как кошки? Думаете, я согласилась бы вам изменить однажды, как изменяла другим — без всякой причины, и чтобы потом вы простили меня только потому, что я немножко поплакала… до тех пор, пока ни совершила бы этого снова? Я предпочитаю лучше умереть. (Во время паузы они стоят друг напротив друга.) Кстати, именно это я и пришла вам сказать. Тем вечером, когда я пообещала ему выйти за него замуж, я ещё принадлежала этому мужчине. Я опять стала слабая и трусливая, как раньше. Я опять стала ложью, беспорядком, ленью. Я опять стала тем, чего вы так не любите, и я не смогу быть вашей женой — никогда! (Короткая пауза.) Но если вы хотите, чтобы это длилось вечно, сегодня я могу предложить вам только одно — умереть вместе с вами.
Фредерик (после паузы, глухо). Нет, это трусость, нужно жить.
Жаннетта. С кляксами и исправлениями, до тех пор, пока окончательно ни состаришься и ни станешь уродливым, чтобы потом корчиться на постели в поту, сопротивляясь, как зверь. А море так чисто, волны всё моют…
Фредерик. Нет. (Пауза.) В море — тысячи трупов, оно нечисто. Смерть также не чиста. Море ничего не решает. Оно скрывает, промахиваясь, оставляя грубую карикатуру, которая, искажаясь, протухает… остаётся стыдная вещь, которую не знают, где спрятать. Только дети, которые никогда не сидели над трупами, могут украшать их цветами и верить, что мы должны умереть с первой морщиной или с первой бедой. Мы должны стареть. Мы должны однажды выйти из детского мира и понять, что не всё так красиво, как было в детстве.
Жаннетта. Я не хочу взрослеть. Я не хочу научиться говорить да. Всё слишком некрасивое.
Фредерик. Может быть. Но весь этот ужас, все эти бесцельные жесты, это нелепое приключение — всё не наше, и нужно это прожить. Смерть — это тоже бессмыслица.
Оркестр вновь начинает играть вдалеке.
Жаннетта. Я возвращусь танцевать. Они там, должно быть, меня дожидаются. (Улыбаясь.) Простите, что я пришла.
Она убегает в сад. Появляется Улия, за которой следует Мать Фредерика, который стоит без движения.
Улия. Ты готов, Фредерик?
Фредерик (увидев её, отвечает после паузы). Да.
Улия. Думаешь, мы можем ехать?
Фредерик. Пошли. (Помогая ей спускаться.) Тебе не будет холодно в машине?
Мать. У меня есть для неё ещё одеяло.
Фредерик. Мы не поедем через Бо, срежем по Болоту. Дорогу отремонтировали этим летом, так что мы будем дома до наступления темноты.
Мать. Ваш Отец с братом всё-таки могли бы быть здесь, чтобы попрощаться с вами, малышка. Вы знаете, где они? В распивочной.
Улия. Тем лучше. Я предпочитаю их не видеть.
Говоря, они пересекают сцену. Фредерик останавливается на пороге и в последний раз осматривает комнату, отступив, давая Улии пройти, машинально говорит:
Фредерик. Проходи. Ты ничего не забыла?
Улия (остановившись). А ты?
Фредерик (просто глядя вдаль). Я с собой ничего не привозил.
Они выходят. Люсьен, выскакивает из кухни и кричит им, как окаянный. Стоя на диване, он посылает нелепые прощальные знаки и бросает цветы.
Люсьен. Да здравствует невеста! Будьте счастливы! Виват, невеста!
Отец (влетая, как вихрь). Ты её видел?
Люсьен. Кого?
Отец. Жаннетту?
Люсьен. Где?
Отец. Там, на песчаном берегу.
Он заставляет его повернуться. Люсьен смотрит, молча.
Отец. Видишь ли ты её?
Люсьен (спокойно). Купается.
Отец. В платье?
Люсьен. В платье.