Вагнер уже собрался садиться в машину, когда вдруг вспомнил о незапертой двери. Викки был уже возле самого дома, когда Вагнер нагнал его.
Викки провел кончиком языка по верхней губе, игриво улыбнулся Вагнеру, и они вместе зашли в подъезд.
— Хочешь помочь мне переодеться, милый?
Но соблазнительная улыбка мигом потускнела на губах, стоило Викки обнаружить, что дверь в его квартиру открыта.
— Черт. — Вагнер смущенно пожал плечами. — Должно быть, я повернул ключ не в ту сторону.
— Или какой-нибудь мерзавец забрался в квартиру. Может, ты зайдешь первым?
Сара все еще была в гардеробной, рылась в коробке с журналами мод, которую обнаружила за вешалкой с экзотическими вечерними платьями, когда услышала, как хлопнула дверь и в коридоре раздались голоса.
Вагнер и Викки. Какого черта?
Взгляд ее упал на открытую дверь гардеробной. Вскочив на ноги, она прикрыла ее, стараясь не шуметь.
— Одну минутку, дорогой, — услышала Сара голос Викки.
— Я засекаю время, — ответил Вагнер.
У Сары бешено забилось сердце, когда Викки произнес:
— Проклятье. Совсем забыла, это же была последняя пара черных колготок. Ладно, переоденусь в леггинсы. У меня есть совершенно сногсшибательные — шоколадно-коричневые, кожаные.
Хваленые леггинсы болтались как раз перед носом у Сары. Она поспешно запихнула журналы обратно в коробку, которую задвинула под полку, и сама нырнула туда же.
Дверь в гардеробную открылась, едва. Сара успела спрятаться.
Через пару секунд до нее донесся испуганный крик Викки:
— Какого черта?..
— Проблемы? — В голосе Вагнера прозвучали нотки беспокойства. Впрочем, оно в любом случае было несравнимо с ощущением жуткого страха, пронзившим Сару.
— Я бы сказал, что да. Не хочешь взглянуть?
Сару прошиб пот. Может, она поставила эту чертову шляпную коробку на другую полку? Или забыла прикрыть ее крышкой?
За дверью послышались шаги Вагнера.
— Леггинсы, ты только полюбуйся. Эта идиотка-продавщица сказала мне, что они шестнадцатого размера, и я ей поверила, поскольку ужасно торопилась и мерить их было некогда. Я даже чек не проверила. Но вот же, здесь черным по белому написано. Размер двенадцатый. Чертов двенадцатый. И как теперь, по-твоему, я должна натягивать эти недомерки на свои длинные ноги? Готова поклясться, что она сделала это нарочно. Зная, что конец распродажи. Что ж, больше я в эту дыру ни ногой.
Вагнер схватил с вешалки голубой бархатный комбинезон.
— Мне этот больше нравится. Цвет выгодно подчеркивает твои сексуальные глаза.
— Ты, правда, так думаешь? Или тоже пудришь мне мозги?
— Я похож на того, кто пудрит мозги?
— У тебя тоже чертовски сексуальные глаза, детка, — замурлыкал Викки. — Мы с тобой могли бы шикарно провести время здесь вместо того, чтобы терять его в твоем вонючем полицейском участке.
«Ну, это уж слишком, — подумала Сара. — Разве только он… Ромео… бисексуален?»
— И все-таки, может, прокатимся? — предложил Вагнер. — Мне действительно нужно, чтобы ты посмотрела эти снимки, Викки.
— Ну ладно, ладно. Только ты уж помоги мне снять с себя это старье. Давай, детка, начни с пуговиц.
Сара испытала определенную неловкость. Однако Вагнер повел себя в этой щекотливой ситуации как истинный профессионал. Сара утешала себя тем, что никогда не напомнит Вагнеру о сцене, невольной очевидицей которой она оказалась.
— Почему вы решили перебраться именно сюда? — спросил Вагнер, стоя на пороге гостиной Мелани. Было начало восьмого вечера. Шел одиннадцатый день расследования дела об убийстве Мелани.
— Сама не знаю, — призналась Сара. Она уставилась на легкие вмятины в марокканском ковре, оставленные любимым креслом сестры. Заляпанный кровью ковер был передвинут. Как и кофейный столик из сосны. Все другие предметы обстановки, которые могли хранить следы пребывания в доме убийцы, были вывезены полицией на экспертизу. Вместе с трупом жертвы.
Тусклый свет проникал сквозь опущенные жалюзи, окрашивая комнату в мертвецкие тона.
— Теперь это мой дом, — сказала Сара. — Отец оставил его Мелани, а она завещала мне.
Вагнер недоуменно посмотрел на нее.
— И вы так скоро решились перебраться сюда?
— Только на время. Свое будущее я не связываю с этим домом.