А погоня по пятам. Слышен крик и тут, и там:
— Догоняй!
— Лови!
— Хватай!
Собачьи хвосты и лапы мелькают. Никак не понять, кто кого догоняет? Собаки медведя? Иль — наоборот? Кто разглядит? Кто разберёт?
Но вот и берег реки.
— За рекою — лес.
— За рекою — спасенье.
Но берег оказался высоченным, обрывистым и крутым. А внизу у воды — свалка: железки, кирпичи, обломки бетонных плит. Прыгнешь с кручи — обязательно врежешься в эти железобетонные обломки. Не убьёшься, так непременно кости переломаешь.
Что же делать?
А погоня ближе.
Что же делать?!
А погоня — рядом.
— Видно, нам придётся драться. Становитесь кругом, братцы! — крикнул Артос, обнажая клыки.
Тут Ромка увидел высоченный Тополь, росший на самом берегу. Прямо над обрывом.
Подлетел к нему Ромка с поклоном:
— Милый Тополь, выручай. Ствол сильнее раскачай. Посади нас на вершину. Кинь в реку. На середину.
Тополь качнулся. Дугою согнулся.
Ромка, Фомка, Артос и Мишка вцепились в кудлатую зелёную макушку Тополя.
Хрустнув, Тополь резко распрямился и зашвырнул друзей чуть не на середину реки.
Тут и погоня подлетела:
— Ах!
— Ох!
— Вот так на!
Вдруг донёсся громкий крик:
— Ой! Держите воротник!
Что-то красное мелькнуло и, описав дугу, ухнуло в речку, далеко от берега.
Это был Красный Лис.
Черное царство
Лес на берегу реки — весёлый, нарядный.
Белые берёзки. Белой стаей. На опушке леса. Неподвижно встали. Тонкие осинки трепетно дрожат. А на них росинки серебром блестят.
Гибкая рябина — лесная балерина. Влево, вправо гнётся — вот-вот взлетит, взовьётся.
Даже колкая боярка зеленеет ярко-ярко.
Вот какой нарядной, яркой, цветущей и пахучей была опушка леса, к которой направились Ромка, Фомка, Артос, Мишка и Красный Лис.
За нарядной опушкой начинался сосновый бор. Высоченные и стройные, чуть тронутые краснотой сосны подпёрли макушками облака и глухо, напевно гудели.
За бором сосновым начинался бор кедровый. Могучие, кряжистые кедры стояли поодаль друг от друга — величаво и гордо, как лесные богатыри. В косматой тёмной зелени кедров голубели большие, тяжёлые и сочные шишки с очень вкусными орешками.
А за кедровым бором начинался дремучий лес.
Плотными шеренгами стояли угрюмые ели, воинственно ощетинясь длинными и колкими тёмными иголками.
Густой чёрный пихтач заступал подступы к ельнику. Пихтовые цепкие лапы сплелись паутиной, которую нелегко разорвать.
Кто паутину эту разорвёт, сквозь колючий ельник прошмыгнёт, в буерак глубокий попадёт.
Там ни солнца нет, ни света. Мрачно там зимой и летом. И гнездится по углам вся лесная нечисть там.
За буераком начинались болота. Топкие. Непроходимые.
А вот за болотами были владения самого Орангула.
В чёрном-чёрном Каменном лесу было укрыто Чёрное озеро.
Вода в том озере черней, чем чёрные чернила. Нет в нём ни щук, ни окуней. Ни ряски нет. Ни ила.
Густа и клейка в нём вода. Кто угодил в неё — беда: уже не выплыть никогда.
На озере каменный остров стоит. На нём есть дворец из каменных плит.
В нём жил владыка чёрного каменного царства — злой и беспощадный волшебник Орангул, старший брат Клык-Клыка Грумбумбеса.
Орангул
Ты помнишь Клык-Клыка Грумбумбеса?
Он похож на огромного. Ну, прямо преогромного. Наигромаднейшего паука.
Двенадцать лап — когтистых, волосатых. Спина — черна, мохната, полосата. Глазищи жёлтые, как факелы, горят. Сверкает саблями клыков загнутых ряд. А на конце хвоста — огромный крюк. Кто на него попал — тому каюк.
Вот каков был Клык-Клык Грумбумбес.
А Орангул в сто раз Клык-Клыка Грумбумбеса крупнее. Коварнее, жаднее его и страшнее.
Если он на лапы встанет, то упрётся в небосвод. На кого свирепо глянет, сразу тот навек уснёт.
Если рявкнет Орангул — сотрясает горы гул. Звёзды валятся с небес. Падает дремучий лес.
Но главная сила Орангула была в волшебстве. Он один знал заклинание, от которого камень и железо превращались в прах.
Он такие знал слова — с плеч слетала голова. Потухал костёр любой. Закипал кровавый бой. Подымался ураган. Волновался океан.
Всех ему непокорных рыб, птиц и зверей Орангул околдовал, и те, утратив вдруг нюх и слух, либо попадали под выстрел охотника, либо забредали в сети, силки и капканы, либо срывались с круч, проваливались в топи, словом — погибали.