Чего она ищет в озере? — недоумённо выговорил Артос.
Наверное, пьёт, — подсказал Фомка.
Ромка не стал гадать. Подошёл поближе к Железному Журавлю. Почтительно поклонился. Спросил:
— Скажите, пожалуйста, кто вы и что здесь делаете?
Не повернув головы, Железный Журавль проурчал полным ртом:
— Занят я! Занят я!
И продолжал своё дело.
Тогда Ромка выговорил вещие слова:
— Властелин любой дороги, ты один пройдёшь везде. Я — твойбрат четвероногий. Не покинь меня в беде.
Тут Железный Журавль поворотился к Ромке и тихо сказал:
Я — Экскаватор. Рою канавы. Котлованы. Ямы. А здесь дно чищу…
Нам опять повезло. Грумбумбесу назло, — обрадованно пробормотал Фомка, сворачивая хвост в замысловатые фигуры.
Кто знает, куда и зачем идёт, тому всегда и во всём повезёт, — степенно, с достоинством проговорил Артос.
Послушайте, железный друг. Хоть вам и очень недосуг. Но вы нас не гоните. В беде нам помогите, — обратился Ромка к Экскаватору.
Я не прочь. Но чем помочь? — миролюбиво откликнулся тот.
Ромка рассказал о Клык-Клыке Грумбумбесе, о ловушке, которую тот подстроил, и попросил Экскаватор вырыть яму-западню для двенадцатиногого страшилы и злодея.
— Я согласен. Так и быть. Где вам надо яму рыть? — спросилЭкскаватор.
Оказывается, Ромка уже облюбовал и местечко. На крохотной полянке, через которую змеилась та самая единственная тропка от озера к дороге.
— Ну-с, в сторонку отойдите. Посидите. Поглядите. Покажу своёпроворство, силу, ловкость и упорство.
Сказав это, Экскаватор с размаху клюнул землю и сразу выкусил в ней глубокую ямку. Ещё раз клюнул в то же место — ямка стала шире и глубже. И снова с размаху железный зубастый клюв вонзился в землю.
Звенел металл.
Скрипели тросы.
Урчал мотор.
Но вот в этом шуме стали отчётливо различимы слова.
Прислушались друзья.
Вот что, работая, негромко выговаривал Экскаватор:
Вез меня не в силах люди Строить дом. Растить сады. Без меня у них не будет Ни тепла и ни воды. Заменить меня не смогут Даже сто рабочих рук. Если строится дорога, Экскаватор тут как тут. Я усталости не знаю,
Я всегда готов помочь. И копаю. И копаю. День и ночь. День и ночь…
— Ну вот, яма готова, — выдохнул Экскаватор, обрывая песен-ку. — Делайте, что надо. Я пошёл. Меня работа ждёт.
И, раскачиваясь, Экскаватор заковылял на гусеничных лапах к озеру и скоро пропал в темноте.
РАСПЛАТА
Голод поднял Клык-Клыка Грумбумбеса чуть свет. Над тайгой занимался ранний рассвет.
— Ох, как я проголодался. Ох, обеда я заждался, — проскреже-тал Клык-Клык Грумбумбес, клацая длинными острыми зубами, сверкая клыками.
Вскочил на двенадцать когтистых лап. Вздыбил длинную шерсть на спине. Вытянул шею. Раздул ноздри. Долго с шумом втягивал ими воздух.
— Где-то рядышком, голубчики. Со сна тёпленькие. Мягонькие. Вкусненькие. Сейчас подзакусим. Хо-хо! Усатый — на закуску. Хвостатый — вприкуску. А лупоглазый — в кастрюлю сразу.
Встопорщил, насторожил уши, прищурился и стал слушать.
Тихо в рассветной тайге. Птицы и те не проснулись. Листья не встрепенулись. Травы не разогнулись.
«Сейчас я всех подыму», — решил Клык-Клык Грумбумбес.
Выгнул он лохматую спину. Задрал в небо клыкастую морду. Да как рявкнет.
До того жутко, до того злобно, что вся колючая дремучая громадина тайга пугливо дрогнула.
Зябко полегли травы.
Свернули лепестки цветы.
Забились глубже в дупла бельчата.
Съёжились в гнёздах птенцы.
Ещё пуще, ещё страшней прежнего голосил Клык-Клык Грумбумбес.
«Теперь-то, голубчики, проснулись», — злорадно подумал он, и вдруг…
На весь перепуганный лес зазвенела бравая, весёлая, лихая песенка друзей:
— Вот как! — вознегодовал Клык-Клык Грумбумбес. — Эти жел-торотые наглецы позволяют себе… Да они никак идут сюда? Хорошо!
Тут из кустов высунулась Ромкина голова.
— Привет, Клык-Клык Грумбумбес. Пойдём, старик, с нами влес. Подзакусим, отдохнём. Нашу песенку споём…
От удивленья Грумбумбес под ель мохнатую полез. Там зубы навострил, когти распустил да как рявкнет:
Ко мне, негодник!
Ну уж… Нет уж. Это уж шалишь! Догони, если можешь!
От ярости у Клык-Клыка Грумбумбеса на спине и на брюхе шерсть поднялась и зашевелилась как трава на ветру. Он рявкнул:
— Дрожи, наглец! Вот твой конец!
А Ромка вышел из кустов и притворно дрожащим голоском:
— Ой, боюсь! Ой, дрожу! Ой, без памяти лежу! Пощади нас, Грумбумбес. Отпусти живыми в лес…
Присел Клык-Клык Грумбумбес да как прыгнет прямо на Ромку. Но тот успел отскочить. Юркнул в лес. И по тропе… со всех ног… к озеру.
Только где ж Ромке ускакать от двенадцатилапого злодея? И минуты не прошло, как разъярённый Клык-Клык Грумбумбес нагнал пса.
Раскрыл Клык-Клык Грумбумбес огромную пасть, навострил все пятьсот зубов, нацелил длинные кривые клыки, выпустил когти, прыгнул и… провалился в глубокую яму.
Зарычал. Закричал.
Хвостом о землю застучал.
Головой забился о земляные стены.
Скрёб их когтями. Кусал…
Наконец, обессилев, поутих и увидел наверху, на краю ямы, Ромку, Фомку и Артоса.
— Откуда эта яма! Как она попала на тропу?! — снова взъярился, заорал Клык-Клык Грумбумбес. — Я вас!..
И опять запрыгал бешено, завертелся, завопил. Хвостом и лапами по стенам замолотил. А сам заклинания бормотал.
Но здесь его колдовство было бессильно. Только на сонном острове, в царстве Спиешьпей, он мог колдовать и волшебничать. Понял своё бессилие Клык-Клык Грумбумбес и умолк. Съёжился. Сморщился. Лапы подогнул. Голову опустил. Клыки и когти спрятал.
— Вот теперь сиди, покуда не уйдём мы все отсюда, — сказалРомка присмиревшему Клык-Клыку Грумбумбесу.
Обнялись друзья и зашагали по тропе, напевая свою любимую песенку…
БЕТОНКА
Эта дорога была выложена из огромных серых железобетонных плит и потому называлась БЕТОНКОЙ.
Под ней пузырились, пищали, хлюпали гиблые, топкие болота.
Бетонка рассекала непроходимые таёжные чащи.
Переползала крутые увалы.
По мостовым опорам как на ходулях переходила глубокие реки.
По Бетонке днём и ночью.
Друг за другом.
В обе стороны.
Шли и шли машины.
Голубые, зелёные, жёлтые, красные автобусы.
Грузовики с прицепами и грузовики без прицепов.
Похожие на жирафов краны.
Рычащие как львы тягачи.
Чего только не везли на себе грузовые автомашины!
Большущие чёрные трубы.
Станки и механизмы.
Огромные-преогромные, похожие на аэростаты, баки.