…Тот, кто проектировал зал для брифингов линкора «Георгий Победоносец», оказался параноиком похлеще, чем я. По периметру потолка совершенно открыто торчали противоабордажные турели, возвышение для старшего офицерского состава пряталось от остального зала за поляризованной «Пеленой», а десять центральных мест президиума при необходимости накрывались силовым пузырем и «проваливались» двумя палубами ниже. Для меня подобное «доверие» к экипажу лежало за гранью добра и зла, однако высказывать свое мнение я, конечно же, не стал — прогулялся под ручку со своими спутницами по натуральному ковру, помог Олли и Доэли опуститься в кресла, затянутые не менее натуральной кожей, сел сам, опустил руки на подлокотники из настоящего дерева и без особого интереса оглядел пять с лишним десятков журналистов, с нетерпением вглядывающихся в зеркальную границу между «двумя мирами».
Как и следовало ожидать, большая часть лиц была незнакома. А меньшая… меньшую Удавка выбрала из тех «акул пера», которые уже проявили себя на прошлых пресс-конференциях, и чье поведение можно было предсказать с достаточно большой долей вероятности.
Пока я изучал будущее «поле боя», на возвышение вышел Александр Двенадцатый, сопровождаемый дочерью Ксенией и адмиралом Переверзевым. Романов-старший, затянутый в полувоенный френч с одной-единственной наградой на точке крепления, выглядел практически так же, как и во время недавней беседы, поэтому я сразу же уткнулся взглядом в командующего Первым Гвардейским флотом, считающегося одним из вернейших сторонников Александра. Открытое лицо и подтянутая фигура мне понравились. Но заметно меньше, чем орден Мужества, обнаружившийся среди наград — согласно статуту, он вручался только рядовым и только за беспримерную личную храбрость, проявленную на поле боя. Остальные награды порадовали ничуть не меньше. Ведь среди них не оказалось ни «висюлек» за выслугу лет, ни юбилейного «железа».
Пока я изучал иконостас Переверзева, Олли скинула мне в ДС «доклад» о тех чувствах, которые испытывал этот мужчина. Точнее, ограничилась тремя словами, которые позволили расслабиться и приступить к «десерту» — виртуальному знакомству с личностью, которая должна была стать личным представителем Александра в нашей ЧВК.
На первый взгляд, Ксения Александровна выглядела самым обычным офицером росских ВКС — хорошо подогнанный по фигуре парадный мундир был пошит из «уставного» сукна и сидел так, как полагается, личное оружие висело там, где требовалось, а не где красивее, а лихо заломленный краповый берет однозначно свидетельствовал о том, что капитан Романова получила свои четыре звездочки отнюдь не за родство с правящим императором. Однако при ближайшем рассмотрении в глаза бросилось несколько интересных мелочей. Для начала, над левой грудью принцессы обнаружился скромненький синий ромбик, пронзенный кинжалом — свидетельство успешного окончания одного из самых одиозных военных учебных заведений Империи Росс, то есть, Китежской Академии ВКС, готовящей офицеров для подразделений планетарного десанта, абордажных секций и групп специального назначения. Далее, в открытой кобуре, закрепленной на бедре, оказалась не штатная «Гюрза», а игрушка посерьезнее — ствол с говорящим названием «Шквал», как правило, используемый бойцами штурмовых подразделений, телохранителями особо важных персон и ликвидаторами. Ну, и для полного счастья, сканирование этой особы во всех режимах, доступных моему «Лидеру», выявило наличие мощного наручного искина-координатора, приличного количества весьма специфичного оружейного пластика скрытого ношения и доброго десятка едва заметных остаточных следов от «затертых» шрамов на лице, шее и кистях рук!
Само собой, после таких открытий фигуру девушки я рассматривал с профессиональным интересом. Поэтому обратил внимание не на бюст весьма скромного объема и заметно более мощные, чем хотелось бы, бедра, а на перекачанные трапеции, дельты, предплечья и икры.
Нет, в стандарты красоты, принятые на Белогорье, планете с повышенным тяготением, Романова вписывалась даже так. Тем более, что лицом она пошла не в отца, а в мать, то есть, могла похвастаться высоким лбом, выразительными ярко-голубыми глазами, красиво очерченными скулами, аккуратным носиком и чувственными губами. Но для меня, избалованного умопомрачительной красотой тэххерок, она выглядела серой мышкой… с сюрпризами.
Увы, голограмма односторонней видимости — цифра девять, появившаяся прямо в «Пелене» — заставила меня отвлечься от досужих мыслей и сосредоточиться на будущем действе. Так что к завершению десятисекундного отсчета я забыл о дочери Александра и видел только лица журналистов. И ничуть не удивился, когда искин зала для брифингов включил шумоподавление и заглушил многоголосый гул, поднявшийся сразу после нашего появления «из ничего».