— Уйдемте, господин барон! — молил он. — Уже поздно, поздно!
— Поздно? — нахмурился Берлепш. — Сейчас только восемь вечера.
— Господа, пройдемте наверх, — решительно произнес камердинер, прервав Гартмута.
Тот был почти в беспамятстве от страха. Берлепш взял его крепкой рукой повыше локтя, повел.
— Уйдемте, уйдемте, господин барон! — повторял мальчик, чуть не плача.
Они прошли из залы к широкой лестнице. Ее тоже обвевала тонкая
призрачная паутина, длинные нити тянулись наверх, к детским комнатам. Стали подниматься, камердинер впереди.
Наверху лестницы, при входе в домашние покои, их встретил лейб-медик Карл Айгенбродт, седой, с умным ироничным лицом. Вид у него был усталый.
— Простите, господа, — негромко, но твердо заявил он, — но в герцогские покои я вас допустить не могу. Инфекция в самом разгаре, а во дворце и так слишком много прислуги, чтобы объявить полноценный карантин.
— Но нас ожидает ее королевское высочество! — возразил Берлепш.
— Увы! — строго произнес доктор Айгенбродт. — Увы, барон, ничего сделать не могу, и по двум причинам. Как я уже сказал, данная форма дифтерии крайне контагиозна, и я не дам разносить ее по городу. Кроме того, у всех детей сильный жар, некоторые в беспамятстве.
— Младшая? — уронил Берлепш.
Доктор Айгенбродт покачал головой. Повисло молчание.
Вдруг заговорил Гартмут.
— Господин барон, — произнес он странным протяжным голосом, — я говорил вам, что уже слишком поздно. Они пробрались внутрь. Я не могу их изгнать, они уже нанесли вред.
Доктор Айгенбродт с юмором посмотрел на него.
— Боюсь, юноша прав, — сказал он. — Отправляйтесь-ка домой, барон. Если наука здесь бессильна, то будет бессильна и. лженаука. Боюсь, ваши фокусы сегодня придутся, простите за каламбур, не ко двору.
Но Берлепш еще колебался.
И в это время рядом с доктором Айгенбродтом появилась девочка лет шести, босая, в ночной рубашке. Волосы ее были распущены, глаза неестественно блестели, лицо раскраснелось.
Увидев ее, доктор бросился к ней:
— Ваше высочество! Вам нельзя вставать!
Берлепш торопливо поклонился. Но принцесса смотрела не на него и не на доктора Айгенбродта. Своими блестящими глазами она неотрывно смотрела на Гартмута.
— Ты тоже видишь их? — спросила она спокойно и обвела вокруг рукой. — Их так много, правда?
Гартмут медленно кивнул.
— Они пришли убить нас, да? — продолжала она. — Меня, и папу, и маму, и сестренок, и братика? Да? Я это знаю, я чувствую. Смотри, как их много! — Она повела рукой, а страшная светящаяся паутина над ними тихонько шевелилась.
Вдруг на ступеньке у ее ноги из ниоткуда появился большой гугельхупф. Доктор Айгенбродт в удивлении воззрился на него. В воздухе разлился изумительный аромат сдобы.
Девочка тоже бросила на гугельхупф изумленный взгляд.
— О! Как ты это делаешь? Ты превратил этого паучка в гугельхупф, совсем как волшебник! Пожалуйста, преврати их всех, их так много!
— Он хотел броситься на вас, — поспешно объяснил Берлепш, выступая вперед.
Доктор Айгенбродт укоризненно посмотрел на него.
— Барон, вам не кажется, что обстановка не располагает к этим фокусам? Психика девочки совсем расшатана сильнейшим жаром. Принцесса, право, вам пора в постель!
Но маленькая принцесса не желала уходить.
— Как тебя зовут? — спросила она, не отрывая горячечного взгляда от мальчика.
— Гартмут, — медленно ответил тот. — Гартмут Шоске.
— Пожалуйста, избавь нас от них, Гартмут, — своим странным спокойным голоском сказала она. — Ты же можешь!
Тут колени ее подломились, и она, всхлипнув, упала на руки доктора Айгенбродта. Тот в отчаянии глянул на них.
— Прошу вас, уйдите!
— Но что мне сказать его королевскому высочеству? — негодующе воскликнул Берлепш.
— Ради всего святого, барон! — сердито сказал доктор. Вдвоем с камердинером они подняли впавшую в беспамятство принцессу. — Скажите, что я вас прогнал! Да-да, так и скажите! Потому что это мой врачебный долг — охранять здоровье моих пациентов не только от болезней, но и от зловредных шарлатанов!
На воздухе Гартмут пришел в себя. Только что происшедшее начало казаться ему полузабытым сновидением, он словно наблюдал за всем со стороны и не помнил ни слов своих, ни поступков. Но рядом шагал Берлепш и по просьбе Гартмута неохотно, но весьма точно пересказал ему все, что случилось только что. Очень хорошо запомнил Гартмут девочку, которая видела то же, что и он.