- Она собирается уходить.
- Ничего, ещё успеется, - ответил Макс. Он видел, как Рене, стоя столика в своем длинном, почти до пола, платье темно-голубого цвета, обнажающем одно плечо, взяла свою сумочку и пакет с едой для своего мальчика на побегушках.
- Она хорошо выглядит, - вслух сказала Джеки. - Сколько ей лет?
- Пятьдесят три.
- Держится в форме.
- Это её главная забота, - ответил Макс.
- Самомнения ей тоже не отбавлять. Судя по походке, по тому, как она держит голову.
- Она уже ушла?
Джеки снова обернулась к нему и утвердительно кивнула.
- А ты что, боишься ее?
- По-моему, это нечто большее, чем страх. За все годы нашей с ней совместной жизни мне так и не удалось как следует узнать её. Мы почти не разговаривали. Ты наверное знаешь, каково бывает находиться рядом с человеком и постоянно придумывать, что бы такое сказать? - Джеки кивнула. Вот и у нас было точно так же. Теперь же, дожив до пятидесяти трех лет, Рене занимается тем, что позирует голой для какого-то паршивого уборщика-кубинца, который рисует её бегающей по тростниковым плантациям, а затем она продает его шедевры по три с половиной тысячи за штуку. Так что она совсем не плохо устроилась.
- Так что же беспокоит тебя больше? - сказала Джеки, - То, что она позирует обнаженной или то, что она на этом неплохо зарабатывает?
- Меня беспокоит этот козел-рисовальщик, - ответил Макс. - Он меня просто-таки выводит из себя, но что из этого? Я вешу побольше его килограмм на двадцать, и поэтому если я набью ему морду, то это будет квалифицироваться как преднамеренное нападение с причинением тяжких телесных повреждений, за что полагается залог три тысячи долларов. Но все равно, знаешь, я рад за Рене. Наконец-то ей хоть в чем-то начало везти. И теперь мне уже не придется испытывать угрызения совести и мучиться, пытаясь понять её.
- Но и поддерживать её материально ты теперь тоже не обязан, заметила Джеки.
- И это верно. Тем более, что она работает, а я безработный.
- Но тогда почему ты без особой радости говоришь об этом?
- Именно сейчас мне хорошо, и пока этого достаточно.
Джеки закурила ещё одну сигарету и лишь затем снова перевела взгляд на него.
- Но ты все же так и не ответил на мой вопрос.
- На который?
- Если бы тебе, новоиспеченому безработному, предоставилась бы возможность прикарманить больше полумиллиона долларов, ты пошел бы на это?
- Я сказал тебе, что соблазн был бы велик. - Она продолжала глядеть на него в упор. - К тому же это была всего-навсего шутка, и ты сама об этом прекрасно знаешь.
- Вот как?
- И даже не смей помышлять об этом, поняла? - встревоженно продолжал Макс. - Тебя могут убить, ты можешь попасться на этом занятии, и тогда тебе будет уже не отвертеться от тюрьмы...
Он замолчал на полуслове, поймав на себе её ставший уже так хорошо знакомым и сводивший его с ума насмешливый взгляд.
- А что если бы тебе был известен верный способ, как это сделать? - в очередной раз спросила она.
* * *
По телефону Орделлу назвали номер палаты. Третий этаж, восточное крыло. Воскресенье. Половина двенадцатого ночи. Ему оставалось лишь дождаться, стоя на лестнице, когда полицейскому у дверей палаты наконец наскучит сидеть там в одиночестве и он отправится пройтись по коридору до стойки дежурной медсестры, чтобы немного размяться, а заодно и поболтать. Попасть в палату к Куджо оказалось сравнительно просто. Орделл вошел в полутемную комнату, неся в руке коробочку орешков, которую он поставил на тумбочку у кровати. На нем был темный костюм с галстуком. Не теряя времени зря, он вытащил подушку из-под головы у Куджо.
- Мать твою, - недовольно выругался Куджо спросонья. Изо рта у него дурно пахло.
- Эй, дружище, - сказал Орделл, положив подушку Куджо на грудь, - как дела? Выздоравливаешь? Тебя здесь хорошо лечат?
- Чего тебе надо? - зло спросил Куджо, щурясь, хмуро глядя на него, все ещё отходя ото сна.
- Слушай, им лучше дать тебе что-нибудь. У тебя изо рта жутко воняет, - сказал Орделл, передвигая подушку Куджо ему к подбородку. - А теперь закрой глаза, и меня здесь через минуту не будет. - Подушка была уже в руках у Орделл, как в палате неожиданно зажегся верхний свет.
К кровати подошла толстуха-санитарка.
- Что вы здесь делаете?
Орделл обернулся и увидел, что полицейский тоже вошел в палату: преклонного возраста, но мощного телосложения и ещё к тому же с большим животом.
- Поправлял ему подушку, - ответил Орделл. - Взбил её, чтобы ему было удобнее лежать, и перевернул на другую сторону.
- Вам здесь нечего делать, - настаивала санитарка. - Часы посещений давно прошли.
Стоявший рядом с ней пузатый полицейский тупо разглядывал его.
Орделл развел руками.
- Я обещал его маме, что забегу проведать его. Она помогала у нас дома по хозяйству, когда моя мама была ещё жива. Просто дело в том, что я адвентист седьмого дня, и сегодня я целый день обходил дома, собирая пожертвования для нашей церкви. Это деньги для помощи бедным людям. Понимаете? Для тех, у кого нет денег даже на еду.
- Все равно вам здесь находиться нельзя, - повторила толстуха.
И тут подал голос толстяк-полицейский.
- Выметайся отсюда, и поживее.
У Орделла не было никакой возможности разобраться с Куджо. Черт возьми. Он ушел, зная, что теперь эта неразрешенная проблема всей своей тяжестью ляжет на его плечи.
16
Ранним воскресным вечером Орделл привез Луиса в свой дом на 30-й улице в Вест-Пальм и представил его Симоне, сказав при этом, чтобы она хорошенько заботилась о Луисе, который несколько дней поживет у них. Орделл проводил Луиса в комнату для гостей, оставив для него в одном из ящиков зеркального комода "Беретту" девятого калибра, которую на следующий день Луису предстояло взять с собой, а сам ушел, сославшись на то, что ему ещё надо проведать приятеля в больнице.
- Увидимся утром.
Тот воскресный вечер запомнился Луису надолго.
Поначалу Луис решил про себя, что эта пожилая негритянка скорее всего доводилась Орделлу какой-нибудь тетушкой. Симона поинтересовалась, не приготовить ли ему поесть. Луис поблагодарил её за заботу и отказался. Она удалилась к себе в комнату, а Луис уселся перед телевизором, где как раз в это время шел фильм "Она написала "Убийство"", полагая, что этим вечером они с Симоной уже больше не увидятся, потому что пожилые люди обычно ложатся спать довольно рано. Следующим по программе стоял "Фильм недели".