— Привет, Всадник, — в итоге сказал Блейз, видимо, решив не спрашивать, почему Рон так одет на работе.
Рон закатил глаза и, как обычно, пробормотал себе под нос “Ну, имя же есть”, а потом сказал:
— Привет, Блейз.
— Я тут мимо проходил и подумал зайти посмотреть, какие у вас грядут новинки, — объяснил Блейз, улыбнувшись уголком губ.
— Понятно, — сказал Рон. — Давай я покажу тебе, что у нас сейчас новенького на полках. Есть еще несколько заготовок на стадии тестирования.
Он вышел из-за прилавка. И в этот момент одна из постоянных посетительниц, толкнув дверь, вошла внутрь. При взгляде на Рона она резко остановилась и кинула на него явно заинтересованный беглый взгляд. Рон покраснел, чувствуя себя неловко из-за образа, который он сейчас представлял на рабочем месте, что только добавилось к неудобству, которое он испытывал по привычной причине, но Блейз все еще был здесь, так что Рон ничего не мог поделать. Блейз же, обернувшись к посетительнице, недовольно на нее уставился. Женщина перевела взгляд с Рона на Блейза и подняла руки в невиновном жесте.
— Всё-всё, поняла, — сказала она. — Я пришла за заказом, мистер Уизли. Он уже оплачен, так что, если вы просто мне его отдадите, я тут же испарюсь.
— О, точно. Да, секундочку, — засуетился Рон, все еще пылая ушами. Он метнулся за прилавок и вышел оттуда уже с нужным пакетом. Женщина забрала свой заказ.
— Совет вам да любовь, — уходя, подмигнула она, то ли кому-то из них, то ли обоим, Рон не был уверен. Но внезапно, не смотря на дискомфорт, он почувствовал себя счастливым.
***
Теперь Рон каждый день носил одежду для свиданий под рабочей мантией, просто чтобы обезопасить себя, но все же это не могло на нем не сказываться. Он целыми днями носил на себе вещи, которые стискивали все тело, пережимали доступ к кислороду, заставляли чесаться, или все сразу, и от этого его разум был на грани нервного срыва. Рон ощущал последствия того, что не проводит достаточно времени вне этой одежды, чтобы восстановить свою психологическую стабильность. Результатом этого, к сожалению, стало то, что теперь на работе он чувствовал себя ужасно некомфортно, был нервным, раздражительным и совершал ошибки, которые не делал со своей первой недели в магазине. И что было хуже всего — он был уверен, что это заметила, по меньшей мере, половина постоянных клиентов. Он уже счет потерял, сколько раз за последние несколько дней его спросили, все ли у него в порядке. Джордж же знал наверняка и не упускал возможности хотя бы раз в день напомнить Рону, что он идиот. А Рон пытался игнорировать, что изо дня в день дразнящие напоминания Джорджа становились беспокойными.
На следующем вечере встречи в пабе в какой-то момент к Рону подплыла Луна и абсолютно уверенным тоном сказала:
— Ты должен перестать носить эти вещи, Рональд. Он любит тебя за твою сущность, а не за оберточную бумагу.
После этого она уплыла обратно на свое место, оставив его ошеломленно проглотившим язык. Он даже не смог ничего ей возразить! Но это же Луна, так ведь? Просто она себе на уме, всегда была. Рон слабо рассмеялся сам над собой. Когда там уже все его чертовы друзья будут уверены, что с ним что-то не так? Ему было интересно, больше или меньше времени им на это понадобится, по сравнению с тем, когда они догадались, что он влюблен в Блейза.
В ту ночь в его приглашении Блейза домой сквозила легкая срочность. Но не то чтобы Рон жаждал затащить его в постель. Он чувствовал потребность просто быть с Блейзом, провести время в его компании, таким образом, чтобы он мог не носить эти чертовы вещи, единственным способом почувствовать себя расслабленным и быть рядом с ним самим собой.
***
Пару дней назад он шел купить себе что-нибудь на обед, как через дорогу от себя увидел Блейза. Рон выругался и нырнул в ближайший магазин. А он-то радовался, что перед тем, как выйти на обед, переодел эту глупую одежду, что носил все утро. Теперь же он жалел, что не оставил ее. Вот же тупица! Почему он не учел возможность случайно встретить Блейза на улице? Тем более, такое раньше уже было. Блейз большую часть своего времени проводил именно на Косой Аллее, где был магазин. Что, если бы сегодня он зашел именно тогда, когда Рон переоделся в свою нормальную одежду, или был бы снаружи, когда Рон бы вышел? Черт возьми. Рону оставалось только одно. Он должен надевать эти вещи всякий раз, когда выходит из дома. Он поежился от этой идеи. Как же это было глупо, как глупо. Носить их столько, сколько он носит их сейчас, уже убивает его, а теперь он вообще вздохнуть не сможет, останется без лишней минуты, чтобы расслабиться и восстановиться. Это ему еще аукнется, он не сомневался. Вопрос был лишь в том, закончится ли все этого до того, как он попадет в закрытую палату в больнице Св.Мунго. Но он не мог сейчас просто так сдаться. Это уже стало какой-то навязчивой идеей. Каким-то образом, чем больше Рон носил эту одежду, тем больше он убеждался, что нуждается в ней, и без нее он потеряет Блейза. У него с самого начала не было и малейшей надежды, что Блейз захочет быть с ним, так что он не мог заставить себя отказаться от того, что давало ему эту надежду теперь. Он хотел удержать Блейза. И чтобы удержать Блейза, он должен носить эти вещи, и неважно, какую боль они ему приносят. Все просто.
А больно было еще как. Теперь он чувствовал постоянный, бесконечный дискомфорт, кроме того времени, когда мог пойти домой и выбраться из этих чертовых вещей. К тому моменту, когда он шел на свидания с Блейзом, он был вынужден носить их весь день и едва ли мог сказать что-то связное. Четыре дня подряд он звал Блейза к себе, и каждый день чуть раньше, чем в предыдущий, потому что он больше не мог оставаться в этой чертовой одежде, не мог перенести то, как некомфортно чувствует себя рядом с Блейзом, когда в это одет. При других обстоятельствах его свидания с Блейзом были бы лучиком света за весь его день. Рон злился, что во время этих свиданий не мог говорить так, чтобы хотя бы отдаленно напоминать самого себя. Он злился, что не мог дождаться, когда их свидания подойдут к концу. Рон скучал по разговорам с Блезом, скучал как безумный, скучал еще с тех пор, как впервые отказался от игры в шахматы. Он задавался вопросом, что о его поведении думает Блейз, ведь оно точно не осталось незамеченным, и еще бόльшим вопросом задавался, почему Блейз ничего по этому поводу не говорит. На четвертый день Рон практически разорвал на себе одежду, как только они с Блейзом вошли в дверь, и, прикрыв глаза, просто стоял и дышал, пытаясь освободиться от всех негативных мыслей и воспоминаний, что одолевали его весь день.
— Что случилось? — потребовал ответа Блейз встревоженным тоном.
Еще один долгий момент Рон не открывал глаза, чувствуя, как его накрывает волной головокружения. Когда устойчивость к нему вернулась, он все же открыл глаза и не смог не заметить беспокойство, исходящее от Блейза — достаточное, чтобы, наконец, что-то уже ответить. “Черт побери,” подумал Рон. “И как мне теперь это объяснить?” Он улыбнулся. Ну, или попытался.
— Ничего не случилось, — сказал он. — Я в порядке.
И это не было ложью. Он был в порядке. Теперь.
— Ты не в порядке, — заспорил Блейз, но тут же осекся. Закрыл глаза, сделал глубокий вдох и вновь посмотрел на Рона. В его глазах застыла печаль. — Я не могу и не буду пытаться заставить тебя поговорить со мной, — тихо сказал он. — Но я бы очень хотел, чтобы ты это сделал.
Его слова резанули Рона по сердцу. Даже если он привлекает Блейза только в результате того, что он носит, Рон знал, что Блейз очень дорожит им как другом и действительно о нем беспокоится. А Рон был тем еще эгоистом, не так ли? Он никогда не хотел сделать Блейзу больно, но он все равно эгоистично отдалился от их дружбы, а теперь эгоистично цепляется за него, ведя себя странно и не называя этому причин. Однажды он поверил в то, что может сказать Блейзу все что угодно. И посмотрите на него сейчас. Рон не знал, что делать.
— Прости, — пробормотал он, потирая глаза. — Просто я так устал. Я… Может, мы… Ты не против, если сегодня мы просто поспим? — закончил он тихим голосом.
На мгновение на лице Блейза промелькнули боль и разочарование, но он кивнул. Взяв Рона за руку, он повел его в спальню. И Рон последовал за ним. Блейз осторожно уложил Рона в постель и укрыл его одеялом, затем сам разделся до белья и забрался под бок. Одной рукой он обнял Рона за плечи, а другой начал поглаживать его по голове. “Как будто ребенка напуганного успокаивает после кошмара,” с горечью подумал Рон, но ему было слишком хорошо, чтобы протестовать. Он закрыл глаза и уснул в считанные минуты.