Рональд Рейган предстал перед москвичами и теми, кто имел возможность наблюдать за его пребыванием в СССР по телевидению и по публиковавшимся в советской печати мате* риалам, одновременно и похожим и не похожим на того человека, о взглядах, политике, характере и привычках кото* рого так много писали в Советском Союзе в последние семь с лишним лет. Внешне это по-прежнему был выглядевший моложе своих 77 лет, подтянутый и молодцеватый человек, живо реагировавший на все, что происходило вокруг него, и проявлявший чувство юмора и эрудицию как в официальной, так и в неофициальной обстановке. За рамками телерепортажей и газетно-журнальных комментариев остались понятные и простительные в его возрасте "отключки" от внешнего мира, когда президент откровенно дремал на официальных общественных мероприятиях; прощались ему и явно неудачные или сомнительного свойства шутки ("Как говорил английский король Генрих VIII каждой из своих жен, я вас долго не задержу" — так начал Рейган, в частности, свое обращение к представителям советской творческой интеллигенции в московском Доме литераторов), не всегда уместно приводимые русские народные (а порой вовсе не русские и не народные) поговорки и пословицы; с пониманием отнеслись советские люди к стремлению его помощников и составителей речей представить президента США начитанным и эрудированным человеком: перечень фамилий упоминавшихся в его выступлениях русских и советских деятелей литературы, изобразительного искусства и музыки (о большинстве которых скорее всего Рейган ранее даже не слыхал) и ссылки на их произведения (которые Рейган явно никогда не читал, не видел и не слышал) могли бы сделать честь любому высокообразованному советскому человеку, не говоря уже об иностранце, — Пастернак и Ахматова, Солженицын и Гумилев, Пушкин и Достоевский, Гоголь и Толстой, Станиславский и Эйзенштейн, Прокофьев и Скрябин, Кандинский и даже Алишер Навои. (Американский журнал "Нью рипаблик" с явным удовлетворением привел слова советского историка Р. А. Медведева, заметившего: "Советские культурные деятели говорят как политики, а Рейган говорил как культурный человек"96. Чтобы быть уж совсем справедливым, надо было, конечно, признать, что если стиль выступлений советских деятелей культуры лежит полностью на их совести, то высоким культурным уровнем своих речей Рейган был обязан своим помощникам.)
Говоря о непохожести Рейгана на себя, "недавнего", нельзя не отметить, что для него первый визит в страну некапиталистического мира, а тем более в Советский Союз был глубоко символичен и, конечно, неординарен. "Вообще-то говоря, я не могу вам объяснить, как я сюда попал, — признался он в телефонном интервью журналу "Тайм", — я никогда не собирался приезжать сюда"97. Бросалось в глаза, что он не только говорил так, но и выглядел человеком, никак не могущим понять, как он оказался в Москве, столице государства, которое несколько десятилетий фигурировало в его речах в качестве вселенского пугала. Выражение искреннего изумления в сочетании с нескрываемым любопытством не сходило с его лица, впрочем, как и с лица Нэнси Рейган, на всем протя. — жении их четырехдневного пребывания в Москве, будь то в Кремле, на Красной площади, на Старом Арбате или в МГУ. Советский Союз (а на самом деле та парадная часть столицы, которую он и Нэнси Рейган видели) совсем не походил на то, каким они ожидали его увидеть. Когда один из журналистов задал ему в Кремле вопрос, продолжает ли существовать в глазах президента "империя зла>, Рейган ответил: "Я говорил о другом времени, о другой эре"98.
Президент "растаял" от оказанного ему в Москве приема и изменил свою точку зрения на Советский Союз, комментировали в эти дни американские журналисты правого и левого толка поведение и высказывания столь непохожего на себя Рейгана. "Ничего подобного, — настаивал один из близких к президенту членов администрации, процитированный журналом "ЮС ньюс энд уорлд рипорт", — Рейган не менялся. Изменились Советы". Не означает ли отказ от характеристики Советского Союза как "империи зла" пересмотра отношения президента к коммунизму как системе, задавали вопрос другие. Ни в коем случае, отвечал им сам президент, он призывает к пересмотру отношения к СССР, руководимому конкретным лидером, М. С. Горбачевым, поскольку "он отличается от всех русских лидеров, с которыми я встречался". Третьих особенно пугали заявления Рейгана о том, что на вопрос, считает ли он М. С. Горбачева "другом", он может ответить лишь утвердительно. Не может быть, чтобы он действительно так считал, успокаивали себя и своих единомышленников те, кому подобные заявления очень не нравились".