Кузнец приготовился было к атаке, но тут ладонь опустилась на его плечо, и вперед выступил Бренно Козлодер. Глаза шамана горели огнем, а рот его уродливо корчился, словно живя собственной жизнью. Вид у него был как у совсем сбрендившего пугала. Подняв когтистую руку, Бренно забормотал бессвязное заклинание, и ручейки белого света начали завихряться вокруг кончиков его пальцев и струиться вверх-вниз по тощим рукам.
Кузнец наблюдал в полном изумлении. Никогда раньше он не видел, чтобы Бренно такое удавалось. Выходило так, будто два последних года шаман копил силы для одного-единственного заклятия, далеко превосходившего его обычные возможности. Выдержав театральную паузу, он вытянул руку в сторону Некроса, и белый свет слипся в сияющий шар, который метнулся от кончиков пальцев шамана к темному воину. Но в тот самый миг, когда он в него ударил, золотое ожерелье на шее Некроса вспыхнуло огнем, и световой шар с шипением отскочил назад к своему создателю. Бренно завопил, а потом раздался какой-то хлюпающий взрыв, и на охваченных страхом селян посыпался душ из липких кусочков шамана.
Кузнец в ужасе уставился на кусок слегка дымящейся плоти, прилипший к его предплечью, а затем вдруг понял, что к его лицу по широкой дуге летит громадный сверкающий меч. В отчаянии он выбросил перед собой молот, чтобы отразить удар, но меч Некроса прорубил стальную головку молота словно нежный пирог. Раздался громкий хруст, и последним ощущением кузнеца стала жуткая боль, пока клинок ломал ему переносицу и погружался глубоко в череп.
Стоящий в дверях хижины Ронан, не веря своим глазам, смотрел, как безжизненное тело отца осело у ног Некроса. Голова Кузнеца была разрублена почти напополам. Какое-то краткое мгновение Ронану казалось, что он упадет в обморок, но затем красный туман ненависти крепко взял его в оборот, и он, резко навялив на голову шлем и отшвырнув в сторону плюшевого мишку, с высоко поднятым мечом рванулся вперед. И только добравшись до убийц своего отца и уже нанося удар, Ронан вдруг понял, что допустил одну из тех чудовищных ошибок, о которых даже многими годами позже всегда бывает так стыдно вспоминать. Невесть как он все перепутал, и вместо того, чтобы отшвырнуть мишку, отшвырнул меч. Некрос, однако, почуял приближающуюся атаку и, неспешно повернувшись ее встретить, поднял меч, чтобы отразить удар. Летящий по дуге мишка соприкоснулся с клинком, и его отрубленная голова стукнула Некроса по носу. Воин удивленно заморгал, а затём с интересом воззрился на жердеобразного юнца, теперь уже съежившегося от перед ним от страха.
Так же внезапно, как и пришел, приступ гнева, обуявший Ронана, исчез, сменившись жутким испугом. Ронан понял, что вот-вот умрет, и скорее всего страшной смертью, а леденящие кровь вопли у него за спиной давали ему четкое представление о том, что в этот момент происходит с остальными селянами. Тем не менее он не отступил. Если ему суждено было погибнуть, он намеревался сделать это так, чтобы его отцу не было за него стыдно. Однако вместо того, чтобы сразу довести дело до конца, Некрос нагнулся и подобрал безголовый труп плюшевого мишки. Затем он поднес игрушку к самому лицу Ронана и аккуратно провел окровавленным мечом по плюшевой грудке. Материя разошлась, и шерстяные внутренности мишки вы валились пушистым потоком.
Такого откровенного садизма Ронан стерпеть не мог. Без оружия, без надежды, он опустил голову и слепо бросился на Некроса. Воин ловко отступил в сторону и, когда Ронан мимо него проносился, размашисто ударил мечом наотмашь, сминая заднюю часть шлема юнца. Ронан зарылся носом в землю подобно устраивающемуся на отдых апатодону и застыл без движения. Некрос взглянул на него и удовлетворенно улыбнулся, увидев, как из-под шлема сочится кровь. Отлично! Теперь этот идиот будет знать, как с дурацкими плюшевыми игрушками на людей бросаться! Скалясь от наслаждения, Некрос развернулся на каблуках и зашагал прочь в поисках объекта для продолжения бойни.
Ронан очнулся с дикой головной болью. Он лежал, плотно зажмурив глаза и недоумевая, почему его кровать вдруг стала такой жесткой и неудобной. Всевозможные воспоминания порхали в его отчаянно кружащейся голове. Головная боль напомнила ему тот раз, когда он десяти лет от роду выпил целую бутылку «Хлебни, и перднешь» – ячменного вина гномов. Череп будто бы что-то сжимало, и это напомнило ему тот раз, когда он в восьмилетнем возрасте застрял головой в кастрюле. И воздух казался пропитан жуткой вонью горелого мяса, которая навела Ронана на воспоминание о том кошмарном дне, когда его отец попытался приготовить шашлык. Отец! О Боже! С ошеломляющей внезапностью полное и отчетливое воспоминание нахлынуло тошнотворным потоком. Ронан сел и сорвал с себя шлем, который спас ему жизнь. Задняя часть шлема выглядела так, словно самый могучий из кузнецов выковывал на ней раскаленный докрасна меч, а лицо и грудь юноши были покрыты коркой крови, которая вытекла из расквашенного о землю носа. Объятый страхом, Ронан огляделся.
Было уже утро, и Племя Фаллона давно ускакало. Мало что напоминало о присутствии темных всадников – если не считать того, что почти вся деревушка была сожжена, а земля усеяна трупами. Едкий туман полз от немногих все еще дымящихся хижин, а целые орды сытых ворон радостно прыгали с трупа на труп. С вымоченными в крови клювами и перьями они нехотя выискивали особенные деликатесы, которые могли быть пропущены. Ронан с трудом поднялся и заковылял через площадь, отчаянно выискивая хоть одного живого селянина. Пока он глазел на выжженные останки некогда радушных домиков и то и дело спотыкался о безжизненные тела прежних друзей, разум его едва справлялся со всей чудовищностью случившегося. Ронан испытывал эмоциональное отупение. Добравшись до трупа отца, он остановился. Он просто не мог поверить, что все это было на самом деле. Никогда больше, лежа в постели, не услышать сердечное приветствие отца, когда тот возвращается из пивнушки? Никогда не стоять бок о бок в невыносимом пекле кузни, пока отец выковывает очередной меч? Не очень-то эти мечи пригодились. Да и рукояти вечно отскакивали…
Внезапно Ронан упал на колени, хватая холодную как лед руку отца, по лицу его заструились слезы. Какое-то время, которое показалось ему вечностью, горе переполняло его, пока в конце концов боль не улеглась и он не обнаружил, что остался один на один с холодной и неукротимой ненавистью. Ронан понятия не имел, как он собирается это проделать, но твердо намерен был выследить Некроса и прикончить ублюдка. Затем, поднявшись на ноги, он понял, что смертельная тишина, что висела над деревушкой, оказалась слегка нарушена. Где-то кто-то тихонько мурлыкал.
Ронан проследил звук до Водяной улицы, где нашел Старого Палина привалившимся к колодцу, стрела с черным опереньем торчала из его паха. Палина часто называли мудрейшим человеком в деревне, что примерно равнялось выбору самого крепкого бильярдного шара или самого привлекательного ленточного червя. Теперь он сидел в луже крови у колодца со щитом в одной руке и сломанным мечом в другой, с помятым шлемом на голове, негромко мурлыча себе под нос.
– Старый Палин! – выдохнул Ронан. – Вы живы! Но… вы ранены!
– Ну, что-то всегда мимо не пролетит. Брось, парень, не дергайся. Царапина, да и только.
– Царапина? – Ронан с сомнением уставился на гнусного вида стрелу.
– Повезло мне, парень. Метили-то в сердце, но я отмахнулся вот этой вот ерундовиной типа щит, которую мне твой отец дал. Так эта стерва мне прямиком в брачную аппаратуру вошла. Самое то получилось, верно? Сидишь тут, за половые части к земле прибитый! – Он рассмеялся, затем закашлялся – сильный сухой кашель тряс все его тщедушное тело. Ронан заворожено наблюдал, как с каждым спазмом кончик стрелы дергается вверх-вниз.