– Покажешь?
Виктор искоса, с каким-то странным выражением лица, посмотрел на Милу и сказал, кивнув головой:
– Покажу! Тут не далеко.
И Виктор, как тогда, почти двенадцать лет назад, взял ладошку Милы в свою руку и уверенно повёл по улице…
10
…Мила задрала голову вверх – здание из стекла и бетона было таким высоким, что его верхушка таяла в ночной мгле. И уже было не понять – что там горит вверху? Окна здания или звёзды?
– А я ведь в нём была! – рассмеялась Мила.
– Как это? – удивился Виктор, – Его всего несколько месяцев назад ввели в эксплуатацию.
– Я была в нем во сне, – просто, как нечто совершенно обыденное, сказала Мила, – Вот сейчас мы зайдём в холл, и там вдоль стен стоят аквариумы с пёстрыми рыбками, а прямо напротив входной двери будет лифт. Почему, кстати, один? Семьдесят семь этажей и один лифт – это неудобно. А вдруг сломается?
– И вовсе не один. Четыре секции, четыре входа, четыре лифта. На каждом промежуточном пролёте можно обойти все секции по кругу. А ты откуда знаешь, что в нём семьдесят семь этажей? Где-то читала?
– Нет, – тряхнула головой Мила и ответила непонятно, – просто Концерт Брамса для скрипки с оркестром идёт под номером семьдесят семь. Ну, что, рванём на крышу?
Виктор судорожно сглотнул и кивнул в знак согласия, предпочтя больше ни о чём Милу не спрашивать, чтобы не услышать в ответ нечто ещё более запредельное, чем соответствие, кстати, абсолютно правильное, этажности небоскреба порядковому номеру музыкального произведения, написанного больше двух веков назад. Интересно, как бы она ответила на этот же вопрос, если бы финансирование проекта не урезали, и он смог осуществить свой замысел в полном объёме ста этажей?
Верхняя часть здания уже не была жилой. На последних семи этажах располагались офисы компаний и оранжереи. Виктор никогда здесь не был. Парадокс заключался в том, что архитектор, проектирующий небоскрёбы, панически боялся высоты. Вот и сейчас, Мила восторженно разглядывала захватывающую дух картину, открывающуюся вдаль и вниз, а Виктор предпочёл смотреть прямо перед собой, на срезанную часть башни, поднимающуюся ступеньками вверх наподобие пирамид в Египте. При таком ракурсе казалось, что он находится на земле. А сильный ветер, что ж, он и внизу бывает…
Мила побегала по крыше, с любопытством заглядывая вниз, а потом подошла к стоящему в центре Виктору. И тут он заметил, что она дрожит от холода. Расстегнул плащ, прижал спину Милы к своей груди и укутал полами плаща. Стоять так, прижавшись друг к другу, было очень уютно, но, в тоже время, и волнительно. Надо было срочно что-то сказать, начать разговор, чтобы отвлечься от тёплого женского тела, доверчиво прильнувшего к мужскому плечу, с его упоительным запахом, щекотавшим ноздри и будоражившим кровь.
– Знаешь, а ведь у нас с тобой родственные профессии, – заговорил Виктор, – Я – архитектор, а ты – музыкант. А про архитектуру говорят, что это застывшая музыка.
– Ерунда! – тряхнула головой Мила, – Музыка не может быть застывшей! (С Виктором, как и двенадцать лет назад, Мила чувствовала себя удивительно свободной, раскрепощённой. С кем другим спорить бы не стала, осталась бы при своём мнении, но промолчала. А с ним не боялась говорить открыто обо всём, что думала) Но в одном ты прав – мы оба создаём красоту!
– А я тут живу, – тихо произнёс Виктор (желание так захватило его, что никакие интеллектуальные темы для разговора больше не придумывались), касаясь шеи Милы легким поцелуям, – Может, зайдёшь?
– Господи, боже мой! – отозвалась тут же Мила, – Конечно! С удовольствием!
Они зашли в лифт, и Виктор уже потянулся к кнопкам этажей, но Мила его остановила:
– Постой! Могу поспорить, что знаю, на каком этаже ты живёшь!
– И на каком?
– На пятом! – торжественно произнесла Мила, лукаво поглядывая на ошарашенного Виктора, и, не дождавшись вопроса – как угадала, сама же ответила, – Не зря же мне захотелось сегодня сыграть Пятый каприс Паганини.
«С ума можно съехать!», – подумал Виктор, а Мила добавила:
– Знаешь, я во снах поднималась на разные этажи, но к тебе всегда шла по лестнице вниз. Теперь понятно – почему…
– Ничего себе так, вполне цивильно! – заметила Мила, выходя из лифта на пятом этаже, – А то я первое время между строительным мусором пробиралась. А между лифтом и площадкой, знаешь, какая огромная дыра зияла? Жуть! Так и боялась провалиться и полететь вниз тормашками!