Спасибо, что в аэропорту оказалось много магазинов не только с тряпками (на чёрта они нужны, если сейчас в Москве всё есть?), но и с нужными вещами. Бабушке она накупила целую кучу разных луковичных цветов. Будут ли они расти и также буйно цвести, как она видела в Кекенхофе, кто его знает. Но картинки на пакетах были очень красивыми. Маме купила набор из пяти сортов голландского сыра в виде разноцветных шариков размером с бильярдные шары. Сыну Володьке – всякие канцелярские принадлежности: папки, ластики, ручки, тетради, пенал, украшенные картинами Ван Гога. А что? Пусть хоть так приобщается к искусству. Себе и Натке – дорогущую бутылку Ледяного вина. Пожалуй, одной бутылки будет маловато, чтобы рассказать подруге обо всём, что произошло с ней в эту поездку, но ничего, они добавят бабушкиной наливочкой. Ну, и себе, любимой – магнитик на холодильник. Вот здесь пришлось выбирать очень долго, дольше, чем все остальные подарки. Выбрала магнит в виде тюльпанов в горшочке. Потом передумала, вернулась, купила ещё один с надписью «Я люблю Амстердам». Потом опять передумала, решила поменять, но тут, слава богу, объявили посадку на её рейс, и она побежала к нужному выходу, а то бы ещё полдня провела около стенда, заменяя один магнитик на другой.
В самолёте Юлька невольно начала вспоминать и сравнивать так не похожие друг на друга день и ночь с Мишей с днём и ночью с Герой. Надо же, он помнил её целых десять лет! А вот она предпочла забыть, вытравить из памяти те события. Так было больно… И так было стыдно…
Когда предательство Миши дошло до её сознания, Юлька ударилась в загул. Обиднее всего было почему-то то, что целый год она хранила ему верность, даже не участвовала в студенческих сборищах. Натка отчаялась затащить её хотя бы кружку пива выпить в баре после занятий, не говоря уже о праздниках или просто дискотеках. Она точно помнила, что решила начать свой секс-марафон с однокурсника Пашки. Юлька давно знала, что нравится ему. Но она холодно приняла его знаки внимания, и он отвалил подальше, хотя и продолжал поглядывать издалека. Когда Юлька подкатила к нему сама, он, конечно, обалдел, но причину перемен выяснять не стал. Дурак он, что ли, не воспользоваться ситуацией, когда само в руки плывёт? Они пили и тр…лись, по-другому, «любовью» или даже «сексом», это действо назвать было нельзя. Потом пошли в какую-то компанию. И там Юлька опять пила, целовалась взасос и опять с кем-то тр…лась, только уже вроде не с Пашкой… Воспоминания были смутные, а середина стёрлась совсем. В памяти остались только какие-то вспышки: дым, больно, её рвёт в туалете, больно, гремит музыка, хочется плакать, скачки, взрыв, проснулась, больно… Более-менее трезвая мысль, что надо уйти… И уже почти чёткое воспоминание… стыда: когда она уже прошла весь вестибюль гостиницы, пол которого качался под её ногами, как палуба корабля в шторм, и оглянулась на администраторшу, то споткнулась о такой презрительный взгляд, что хотелось тут же провалиться на месте, развеяться в дым, разложиться на атомы… Но этого не произошло и Юлька поехала домой.
А через полчаса после её возвращения, она как раз вышла из ванны, где пыталась отмыться от грязи, в которой находилась последние часы, пришла Натка, и Юлька разрыдалась у неё на плече.
Натка, оказывается, позвонила Юльке домой, когда та не ответила на её звонки на мобильный, и нарвалась на маму. Потом они вдвоём две ночи и целый день разыскивали Юльку каждая по своим каналам (слава богу, бабушка уже была на даче и не видела всего этого кошмара). Мама позвонила в милицию (там её отшили) и в справочную по несчастным случаям (тут не было информации), а потом методично обзванивала все многочисленные московские больницы и морги. Натка звонила однокурсникам и напала на след подруги, когда кто-то из них сказал, что видел Юльку в компании с Пашкой. У мамы отлегло от сердца: по крайней мере, жива. Но дальше след потерялся, потому что вдрызг пьяный Пашка не помнил, где они были, что делали и как расстались.
А сегодня утром уже мама позвонила Натке и сказала, что Юлька вернулась домой целая и невредимая, только бледная, как поганка, пьяная, как сапожник, и одетая, как проститутка.
Натка чувствовала себя ответственной за судьбу Юльки. Сначала гордилась, ведь это благодаря ей Юлька познакомилась с Мишей. Потом полгода радовалась, когда у Юльки была любовь-морковь. Целый год переживала и поддерживала, пока подруга ждала любимого. Негодовала, когда он так вероломно поступил, и ужасно испугалась, когда она пропала. Поэтому, через два месяца, после того как Юлька окончательно убедилась, что забеременела, Натка решительно и с полным основанием наехала на Пашку на предмет женитьбы на Юльке, поскольку только его чётко помнила подруга из того злополучного загула. Наломал дров – так будь любезен отвечать. Пашка и не возражал. И они расписались. Родился сын, Володя. Но семейная жизнь как-то не клеилась. Да и на чём должен был вариться этот клей? Никакой душевной близости не было. И через три года они мирно разбежались. Пашка почти сразу женился на другой москвичке (заранее, что ли, себе запасной аэродром присматривал?). Всё бы ничего, но Юльке было ужасно обидно за сына, который совсем не интересовал отца…