С Машиной тусовкой у Виктора тоже не сложились отношения. На первом же их сейшене он, не понятно почему, надулся и поторопился уйти. А дома устроил ей сцену ревности. И больше туда не ходил. Маше неудобно было оставлять его одного, она коротенько забегала к ребятам, но полноценно тренироваться уже не могла. Ведь для поддержания формы брейк-дансеров, оттачивания техники, занятий хореографией и постановку новых номеров требовалось 3-6 часов ежедневного каторжного труда. Маша понимала, что она подводит ребят, но надеялась, что Виктор, в конце концов, оттает, поверит ей и всё как-то само собой устаканится.
Ребята терпеливо ждали, с уважениям относясь к Машиным чувствам, а вот Антоха молчать не стал и поставил вопрос ребром:
– Малыш, ты решила порвать с танцами?
– Нет, конечно! Просто, понимаешь, у Вити сейчас трудный период, никак на работу не устроится. Не могу я его сейчас бросить одного…
– Он что – маленький мальчик? И чем это мешает твоим занятиям в клубе? Ты уж определись, чтоб ребята знали – рассчитывать им на тебя или перестраиваться.
– Ну что ты на меня наезжаешь? Я дома занимаюсь, а на постановку буду забегать…
– Мне что тебе, как новичку, надо объяснять, что при этом взаимодействие теряется?
– Ну, не могу я пока подолгу быть в клубе… Витя идти вместе не хочет, а меня одну к ребятам ревнует… Дайте нам время, всё устроится…
– Да не к ребятам он тебя ревнует, а к тому, как ты танцуешь! Зависть его гложет, вот что!
– Что ты такое говоришь?!?
– Говорю, что знаю! Да мне и ребята рассказывали, как он вёл себя на гастролях…
– Не забывай, пожалуйста, что я сама была на этих гастролях, в отличие от тебя, – сухо перебила Антона начинавшая закипать Маша, – И с каких это пор ты стал петь с чужих слов?
На этом они с Антохой поссорились, пожалуй, впервые за 6 лет их знакомства. Как Маша ни зла была на него, но семена сомнения он в ней всё-таки посеял. Она стала вспоминать то один, то другой эпизод во время гастролей, когда Виктор вёл себя, пожалуй, несколько высокомерно, немного свысока по отношению к другим ребятам… Да и его наставник, Глеб, не спешил помочь ему с трудоустройством в Москве. А ведь ей он сходу предложил кучу возможностей, хотя конкуренция среди девушек-танцоров была в несколько раз выше, чем среди ребят… И в клубе, когда она танцевала, практически, для него единственного, она так и не дождалась не то что восторгов, но даже и обыкновенной похвалы, а встретила только его насупленное лицо…
Виктор, действительно, чувствовал себя уязвлённым, когда наблюдал за выступлением Маши в клубе. Он так гордился собой, когда на батле во время съёмки финала конкурса справился с брейком не хуже тех, для кого этот труднейший стиль был родным. И это всего за неделю репетиций! А, оказывается, это просто был постановочный танец, в котором Маша танцевала даже не в полноги, а в четверть. А то, как она виртуозно танцует сейчас, ему не то что за неделю, но и за месяцы не добиться! Паршиво было чувствовать себя королём в, всего лишь, позолоченной короне…
Ещё больше Виктор отдалился, когда Маша поделилась с ним радостной новостью, что их команду приглашают в Берлин на международные соревнования Red Bull BC One. Не поздравил, а только спросил:
– И ты поедешь?
А когда она кивнула, ничего не сказал, пожал плечами и ушёл курить на балкон. Больше они об этом не разговаривали.
Они стали реже видеться: Маша то была на съёмках, то пропадала в клубе на репетициях. Ей пришла в голову шальная идея станцевать брейк под классическую музыку. Ребята сначала покрутили пальцем у виска, а потом, когда она поставила им запись "Хорошо темперированного клавира" Баха, пришли в полный восторг, все их недомолвки были тут же забыты и они с утроенным энтузиазмом приступили к репетициям. И с Антоном Маша помирилась, он больше не наезжал на Виктора, они просто не говорили на эту тему…
Фактически, они и с Виктором перестали разговаривать. С работой у него по-прежнему было ноль, и Маша боялась об этом расспрашивать, чтобы лишний раз не ранить его самолюбие. А своей радостью от творчества тоже делиться не могла по той же причине. Так что всё их общение свелось к ночному сексу, где Виктор из нежного любовника всё больше превращался в агрессивного скорострела…
А в начале сентября, за неделю до Машиного отлёта в Берлин, она застала Виктора сидящем на чемодане в пальто:
– Я уезжаю домой. Лучше быть королём маленького государства, чем посудомойкой в большом