королевстве. А ты, как определишься, что тебе важнее – я или танцы, приезжай! Адрес знаешь.
Положил ключи от её квартиры на тумбочку в коридоре, обошёл застывшую от неожиданности Машу, как фонарный столб, и ушёл, хлопнув дверью, как будто она в чём-то была виновата. Не обнял на прощанье, не поцеловал, даже не взглянул…
Ну, в чем она перед ним виновата? Неужели нельзя было по-человечески поговорить, а не замыкаться в своей гордыне? И как можно так ставить вопрос: «я» или «танцы»? Танцы – это и есть суть Маши, с ними она связана на всю жизнь. Когда не сможет танцевать брейк в силу возраста – будет танцевать что-нибудь другое, да хоть бальные танцы! Или заниматься постановками для других. И если не танцы, то – что? Готовить Виктору обеды, стирать рубашки, убираться в квартире? Так это всё жена делает, а он её замуж пока не звал.
Маше было так больно, как будто с неё содрали кожу, и даже лёгкое прикосновение ветерка ранило и жгло. Забывалась она, только танцуя. Ребята ни о чём не спрашивали – и так всё было понятно без слов. Только Антоха подошёл, обнял и тихо сказал: «Всё образуется, малыш! Вот увидишь! Отойдешь немножко от ситуации, съездите в Берлин, посмотришь на всё издалека и примешь правильное решение»…
…А в Германии Маша встретила Петра, и ситуация закрутилась совсем в другую, совершенно неожиданную сторону. Да ещё и с какой скоростью! Петя за 2 дня влил столько любви в её скукоженную душу, что она напрочь забыла – из-за чего была так несчастна… И вот, только она ощутила себя в полёте, как снова возник Виктор, и Маша ясно поняла, что не всё ещё к нему перегорело… А как же Петя? Она не может его обманывать, никак не может. А, значит, придётся ему рассказать про Витю… И, чтобы не струсить и обрубить дорогу к отступлению, Маша набрала смс Пете с просьбой выйти в скайп.
И вечером получила ответную: «Тук-тук! Я уже здесь!». Перешла в скайп, и на экране монитора перед ней возникло улыбающееся лицо Пети:
– Как ты, Машенька? Фурор произвела? Небось, немцы со стульев попадали, когда ты над ними летала?
– Петя, мне надо с тобой поговорить…, – не поддержала его шутливого тона Маша.
– Что-то случилось? – встревожился Пётр.
– Мне надо тебе признаться кое в чём… У меня были отношения с Виктором, ну, ты знаешь, победителем «Танцев до упаду»… Это когда мы были в гастрольном туре… И ещё потом здесь, в Москве… А потом он уехал, вернулся домой, в Барнаул… А я полетела в Берлин… Ну, и вот… Встретила там тебя…
– Но сейчас же у вас с ним всё?
– Я тоже так думала… Он мне письмо прислал, что я ему нужна… И я не знаю…
Даже на искажённом скайпом изображении было видно, как изменился в лице Петя. Он отодвинулся от монитора, помолчал, а потом произнёс:
– Придётся решать – я или он. И сделать это можешь только ты сама.
И отключился.
2
Маша промучилась всю ночь. Как говорят в таких случаях? «Слушай своё сердце». Но чем больше она пыталась вслушиваться в себя, тем больше запутывалась. Сердце и душа разрывались и за Петю, и за Витю. Единственное, что Маша поняла под утро, это то, что не ехать в Барнаул она не может.
В Домодедово Машу провожал Антон. Билет на самолёт оказался дешевле билета на поезд и её премиальных, на которые расщедрился герр Борк, как раз на него хватило. Маша посчитала это знаком того, что она приняла правильное решение. Только вот эту её убеждённость явно не разделял Антон. Он хмурился и сердито сопел всю дорогу. И раскрыл рот уже только тогда, когда Маша подошла к паспортному контролю, где им надо было расстаться:
– Ну, и дуры же вы, бабы! А ты, Машка, в квадрате!
Маша смотрела на его сгорбленную удаляющуюся спину и до неё, наконец, дошло, что он до сих пор любит её… И она тоже его любит… как брата, как друга, который и порадуется её успехам и поможет в трудную минуту и советом и делом. А вот кто для неё Виктор было пока не ясно… Если она ещё и об этом будет переживать, так можно и умом тронуться. И она поспешила на посадку, решив вообще ни о чём не думать… Будет день – будет пища для размышлений…
Барнаул
Виктор тепло встретил Машу, как будто вернулись те дни в мае, когда они были на гастролях, и не было между ними месяцев напряжённости и отчуждения. И погода в Барнауле стояла хоть и прохладная, но солнечная.
Дома Виктор был совсем другим, чем в Москве. Он щедро дарил Маше свой родной город, как когда-то это делал Пётр (Нет-нет, сейчас не надо об этом вспоминать… Надо сосредоточиться на здесь и сейчас…) Они бродили от современных зданий порта на берегу реки Барнаулки, очень напоминающие небоскрёбы Москва-Сити, до исторически-основательного Знаменского женского монастыря. От забавных памятников Влюблённому и Скамье желаний до философских Василию Шукшину, родившемуся в Алтайском крае, и Виктору Цою, который здесь никогда не был, а поклонники были, есть и будут (они-то и собрали деньги на установку ему памятника). Маше прямо в сердце запали слова, выбитые на памятнике: «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать…»18