– Видите ли, Валентина Петровна! Сейчас в камере сидит человек, отец этой девочки. Его подозревают в изнасиловании. Ему грозит срок в двадцать лет тюремного заключения. Тяжкое преступление! Колония строго режима! И пребывание его там будет тоже тяжким. Вы понимаете, о чем я говорю? Вы ведь дети нового времени! Знаете уже все! Многие тайны, которые оставались тайнами для нас, для вас открыты. Перестройка! Демократия! Интернет! Скрыть уже ничего не возможно…
– Вы хотите спросить, знаю ли я, что происходит с осужденными, которые насилуют маленьких детей, и тем более, свою дочь? Знаю! Их насилуют в задний проход, а потом они не чихают и не кашляют, потому что кал у них выпадает из прямой кишки даже при глубоком дыхании. Через растянутый анус или, назовем по-другому, через анальное отверстие.
Мне трудно что-то оставалось дополнить к ее словам. Я исподтишка смотрел на мать девочки. Потом стал смотреть умышленно и целенаправленно. Уже не подглядывал за ней, как прежде. Она была уверенна в правильности выбранного пути. Маска безразличия скрывала в ее душе эмоции и переживания. Но мне казалось, что это напускная маска, безусловно, человека, с трудом удерживающего свои чувства и эмоции. Будто детская маска на Новый год, у которой не оказалось резинки для крепления. Но что же скрывалось за маской? Чувствовала ли Анастасия Петровна что-нибудь, я еще не мог понять. Дальше девочка как-то съежилась и занервничала. Она хотела подняться с кресла, но я не разрешил. Она враскорячку продолжала лежать и обнажать свои женские органы. Вроде как бы я хотел дать понять, что и она сама, свидетельствуемая, в конце концов, подрастет, и, может, станет таким же врачом, и будет честно и безапелляционно судить и давать заключения ложно изнасилованным.
– Валентина Петровна! Вы уже третий человек и врач, вместе со мной, кто смотрит Ирину Маскаеву. Вам, может, придется давать показания в суде!
– Вы хотите, чтобы я подписала протокол вашего судебно-медицинского исследования? – она настолько открыто спрашивала меня, и не понимала, а как теперь может быть по-другому или иначе.
– Безусловно! – ответил я. – И подписаться за дачу заведомо ложного заключения. И поставить подпись под выводами вместе со мной, если они у нас совпадут!
– А разве они у нас сейчас не совпадают? Она – девственница! – уверенно заявила Валентина Петровна.
Я не стал рассказывать, что мы еще, а точнее я с врачом-урологом не видел, и не осматривали подозреваемого или обвиняемого. Она прервала мои внутренние размышления:
– Я вам больше скажу! Мне повезло с преподавателем. Или всем, кто проходил вместе со мной, или я с ними, ординатуру. У нас вел занятия необыкновенно сильный педагог. Профессор. Доктор наук. Он говорил, что нас, гинекологов, часто упрекают в непрофессионализме в вопросах половой неприкосновенности. Он очень много часов уделял серьезной теме. Я легко и уверенно подпишусь под своими словами! Если надо, засвидетельствую и в суде!
Я не успел еще подумать, почему так не повезло Сунину. Именно тут, вот прямо тут, чего я и ждал, все-таки прорвет Анастасию Петровну. Она сбросит маску. А то лицо, что застыло и у Сунина, теперь я тоже начинал понимать, такая же маска. Она прочно приросла к лицу и изменила всю его натуру человека.
И вот они, три «П». Я – Петрович, гинеколог – Петровна, мама свидетельствуемой девочки, выбранная и обработанная Суниным, тоже – Петровна. И здесь произошел не случайный его выбор. Он чуял и угадывал людей, похожих на себя. Даже поправлял им «маску», если она вдруг сползала или падала, когда обрывалась сзади резинка. Он завязывал ее, казалось, своими руками и помогал ртом, держа концы резинки в зубах.
Теперь три «П» собрались в одном месте, словно у портшеза, в котором продолжала полулежать девочка Ирина, широко раскинув или расставив ноги, согнутые в коленях, повесив их на специальные подставки гинекологического кресла. У нее обнажилось главное горнило жизни, вход в утробу, как у любой женщины, где они вынашивают детей. Сейчас вход у нее еще не затерт сопливыми мальчишками в подъезде. И не измызган тот же вход старыми пердунами педофилами на дорогих кроватях в альковах лжи и лицемерия. На кроватях с позолоченными вензелями. Вот через них, через святые пути, что мы смотрели сейчас с гинекологом, из чрева, из утробы матери, когда она будет беременной, и настанет у нее срок рожать, появится ребенок, как появляются все дети… Так приходят в наш мир новые люди, чтобы нести дух и богатство самого материнства и сыновью любовь, как общую любовь всего человечества, обогащая и наполняя любовью мир и чистотой его половых отношений.