В глуши гор, что тянутся от перевала Ёродзу, разделяющего территорию Ако и Мимасаки, вдали от селений, в безлюдной обращенной к югу долине одиноко жил охотник Нихэй. Вот уже тридцать лет обитал он в горах, лишь раз в месяц, да и то не всегда, выбираясь в город. Несколько дней назад он повстречал в горах спустившегося с перевала Ёродзу бродячего торговца лекарственными снадобьями Фудзияму, от которо го и узнал о том, что творится в Ако. Однако для Нихэя было не столь уж важно, кто теперь станет хозяином удельных земель. К тому же он с детства только слышал молву об Эдо, и этот город представлялся ему чем-то невероятно далеким. Так же и известие о том, что князь Асано пытался кого-то зарубить, в наказание за что его род теперь обречен пресечься, звучало для него как некая замысловатая выдумка. Поскольку ничто в этой истории не оказывало непосредственного влияния на его жизнь, ему даже не хотелось спуститься в долину и посмотреть своими глазами, что там происходит. Как всегда, он изо дня в день бродил с верным мушкетом по вершинам гор.
Утром шестнадцатого числа четвертой луны Нихэй, как обычно, еще до зари вышел из дому, проверив фитиль мушкета. Он шел привычной дорогой и не боялся заплутать даже в темноте. К тому времени, когда он добрался до края болотца, где накануне облюбовал себе местечко, луна уже зашла и предрассветный сумрак плотно окутывал округу.
Нихэй, набрав поблизости валежника и сухих листьев, зажег костер. Вскоре огонь ярко разгорелся, отбрасывая красноватые отблески на лес и утесы. Встав неподалеку, Нихэй взял мушкет наизготовку. Он собирался, целясь в отсветах костра, пострелять птиц, спавших стаей на болоте.
Пространство вокруг костра было ярко освещено, отчего небо казалось еще темнее и даже звезд уже почти не было видно. Где-то в кромешном мраке вдруг послышалось хлопанье крыльев. Вот над костром скользнул контур птицы, мелькнула белая грудина, потом еще раз крылья прошелестели совсем рядом во мгле. Нихэй тем временем уже успел высмотреть крупного фазана и спустил курок. Грохот выстрела отозвался эхом в дальних горах, будто кто-то хлестнул гигантским бичом. Фазан с картинно распластанными крыльями спланировал в черном небе над костром и рухнул неподалеку в траву.
Подобрав птицу, Нихэй снова вскинул мушкет, надеясь добыть еще одну. Должно быть, подруга подстреленного фазана кружила над головой, не торопясь улетать. Нихэй и на сей раз не промахнулся. Довольно усмехнувшись, он уже пошел подбирать вторую птицу, как вдруг ему послышался шорох шагов в траве. Кому бы здесь взяться в такое время? — недоумевающе оглянулся по сторонам Нихэй. Из тьмы показались путники, какие не часто забредали в горную глухомань — это были два самурая в дорожном снаряжении.
— Эй, ты, что ли, здесь стрелял из мушкета? — спросил один.
— Так точно, я, — отвечал Нихэй.
Самураи расспросили, как его зовут и нет ли с ним кого еще. Поинтересовались также, нет ли у него еще мушкета.
Когда Нихэй растерянно ответил на их вопросы, самураи многозначительно переглянулись и объявили, что они идут из замка с важным поручением, а мушкет должны временно забрать.
Нихэй опешил и собрался было решительно возразить, что так дело не пойдет, но один из самураев объяснил ему положив руку на рукоять меча:
— Высшая государственная необходимость! Не вздумай артачиться!
Делать было нечего, пришлось отдать мушкет, но настырный Нихэй, по своей крестьянской привычке, попросил выдать ему расписку в получении оружия.
— Как же! Сейчас получишь! — усмехнулись в ответ самураи и, оставив Нихэя стоять где стоял, пошли прочь, унося мушкет.
На душе у Нихэя скребли кошки, но против государственной необходимости у него аргументов не было. Насилу подобрав с земли двух брошенных птиц, он уже собрался двинуться восвояси, но тут один из служивых неожиданно вновь показался из леса и быстро направился к нему.
— Послушай-ка! Вот что, расписку мы тебе писать не будем, но зато денег дадим. Купишь себе на них новый мушкет. А этот мы, может, и отдадим, когда больше не будет нужен, но золото ты все равно можешь себе оставить. В общем, это тебе как бы безвозмездный залог за взятый мушкет, понял? Значит, мы тебе золота дадим, а ты прямо сейчас должен будешь перейти границу Ако и отправиться в соседний край Мимасаку. Если не возражаешь, прямо сейчас можем выдать.
Беседа принимала весьма интересный оборот. К тому же самурай на глазах у Нихэя достал кошель и извлек оттуда довольно много мелких золотых монет. Приятно изумленный Нихэй увидел у себя на ладони блестящие тяжелые кусочки металла, окраской напоминавшие цветы ямабуки. Уразумев, что это не сон, Нихэй согнулся в благодарственном поклоне. Через полчаса он уже шагал по горной дороге в сторону Мимасаку. Теперь, когда у него завелись денежки, самое время было бы спуститься в город, но увы, велено было идти в обратном направлении, в горы, прочь от границы.
Отойдя совсем недалеко от места охоты, Нихэй столкнулся с двумя путниками, похожими на купцов, которые спускались к нему навстречу со связкой из трех мушкетов. Этих людей ему здесь раньше видеть не доводилось.
Путниками этими были Хаято Хотта и Кинсукэ Лупоглаз. Приметив у них мушкеты, Нихэй решил завязать разговор:
— Далеко ли путь держите?
— Да вот, в Ако направляемся, — неохотно буркнул Хаято, — а ты сам-то куда?
— Я-то вон, за гору, в Мимасаку иду… Тут вот что, хочу вам кой-чего сказать… Хоть, может, и странно покажется… Если вы дальше с этими мушкетами пойдете, больше вам их не видать — отберут. У меня, вишь, только что у самого отобрали…
Глаза у Хаято вспыхнули, и, пока он выспрашивал у Нихэя подробности, лицо его принимало все более заинтересованное выражение.
— Ну да, в Ако ведь, похоже, с часу на час заваруха начнется. По правде сказать, мы туда и направляемся, чтобы мушкеты продать. Беспокоиться тебе особо не о чем — иди себе потихоньку, да и развлекайся заодно. Видать, денег тебе немало отвалили. Повезло тебе. В таких краях, если что и даром возьмут, все равно жаловаться некому.
Распростившись с Нихэем, которому хотелось еще поболтать, Хаято и Кинсукэ двинулись дальше.
— Похоже, кто-то здесь бродит… Хорошо, что нам здесь этот охотник повстречался, пока мы еще гору не перешли, — заметил Хаято.
— Точно! Дальше все равно днем идти будет нельзя — больно жарко тут, жарче, чем в Эдо, да? ответил Кинсукэ, вытирая пот с головы и шеи.
— И мушкеты эти тяжеленные! — добавил Хаято.
— Вот теперь и ломай голову, как их доставить в город. Не хватало только, чтобы у нас их отобрали после того, как мы их сюда еле дотащили… Намаялись…
— Вот-вот! Интересно, как там эти двое со своим мушкетом — прошли или нет? — Оба примолкли, погрузившись в раздумья, и так незаметно перевалили через отрог горы. Остановившись на обочине дороги, они посмотрели вниз, туда, куда несла свои воды речка Тигуса, и у самой реки, на камнях в пересохшем русле, заметили людей, ожесточенно рубившихся мечами.
— Ого! — промолвил Хаято.
— Кажется, попались они. Плохо дело!
Дрались двое против семерых, которые окружили их плотным кольцом. Те двое, которых Хаято считал своими союзниками, должно быть, и были загадочными покупателями мушкета, о которых рассказывал охотник. На обратном пути их обнаружили и окружили. Теперь, как рассудил Хаято, взглянув на эту картину, бежать им было некуда, спасения ниоткуда ждать не приходилось.
— Вот что, Кинсукэ, придется нам от наших мушкетов избавляться. По-другому не получится, сказал Хаято.
— Что-о?
— Ничего, спрячем где-нибудь поглубже в зарослях, а потом к ночи за ними вернемся. На дереве сделаем зарубку, чтоб не ошибиться.
Они немедленно нырнули в гущу низкорослых ветвистых сосен близ дороги. Под ногами шуршала спутанная сухая трава, оставшаяся в роще еще с прошлого года. Хаято уходил все дальше в лес, пока наконец не выбрал глухое местечко, куда не проникал солнечный свет. Там он попросту свалил наземь все три мушкета и прикрыл сверху травой, чтобы не было видно.
Невезучими покупателями мушкета, которых
солдаты-асигару окружили на пересохшем русле Тигусы, были уже известные читателю ронины-заговорщики Дзюдзиро Хараки и Иппэй Касивабара. Завидев солдат, Касивабара выхватил меч в надежде отпугнуть нападавших. Однако асигару, вооруженные палками, отступать не собирались, пытаясь дотянуться до ронинов, чтобы отдубасить их и задержать. Касивабара отбивался мечом, а Хараки отмахивался тяжелым мушкетом. При этом они высматривали дорогу для отступления, но позиция была проигрышная, и солдаты уже оттеснили их к самой воде.