— Это верно, — заметил Хаято, оправляя воротник кимоно, — да мы, наверное, скоро вернемся. А если нет, пошлем за ним гонца. Пока что пусть тут без нас развлекается.
Наскоро набросав письмецо Кинсукэ с объяснением, они, не медля ни минуты, выбежали из дома и припустились трусцой по дороге в сгущающемся сумраке.
Миновав Кэагэ, неподалеку от подъема Хинаока они увидели впереди довольно большую группу путников. Сердце у Хаято забилось быстрее.
— Похоже, это они и есть!
— А что, сударь, — спросил Паук, — кто-нибудь из них знает вас в лицо?
— Да нет… Если бы не этот тип, что прикидывается нищим, беспокоиться было бы не о чем…
— Пожалуй, — кивнул Дзиндзюро.
Как на грех, ночь была лунная.
— Вот что, — продолжал разбойник, — надо бы
нам их где-то обогнать и первыми добраться до Эдо, всех предупредить. Небось, те молодчики, что подосланы Янагисавой, еще ничего не знают?
— Если бы знали, наверное, сейчас тоже были бы в пути, как и мы. Может быть, они где-то тут, неподалеку…
— Если только этот Нищий с ними уже не раздела лся. Работают они больно бестолково. Будь ты хоть трижды лазутчик, если хочешь подобраться к противнику вплотную, нужно превратиться в привидение — чтобы тебя не видно было и не слышно, а они…
Стараясь не отстать от Кураноскэ и его спутников, Паук, быстро шагая по дороге, на ходу авторитетно и уверенно излагал свою теорию. Хаято же, не теряя бдительности, то и дело оглядывался назад.
Дорога теперь пролегала под сенью пышных криптомерий.
— Нету? Куда же он подевался?!
Это Ивасэ отправился на разведку вскоре после того, как Кураноскэ с ним распрощался. Он полагал, что командор, возможно, просто свалился спьяну где-нибудь в соседней комнате, да так и остался лежать, но в номерах наверху никого не оказалось.
Ивасэ понял, что дал маху, забеспокоился и велел разыскать девочку, которая провожала Кураноскэ. Девочка сказала, что его милость нанял паланкин и отправился в Симабару. Мысленно ругнув командора за этот переполох, Ивасэ все же немного успокоился. Ему было известно, что среди пьянчуг бывают такие, которые завалятся в одно место и там сидят до конца, а бывают и такие, которым непременно надо кочевать из одного заведения в другое. Ему и в голову не приходило, что Кураноскэ собирался срочно отправиться в Эдо.
— Пойдем и мы, пожалуй! — предложил он, и незадачливые шпионы, наняв паланкины, покинули суету веселого дома.
— Ну что, в это самое заведение, в Масую, что ли? — окликнул из заднего паланкина Аидзава.
— Да нет, — возразил Ивасэ. — Нет, едва ли у нас что получится. Я и так сегодня с расспросами перебрал маленько.
На том оба умолкли и, легонько покачиваясь в паланкинах, направились в сторону дома.
Что все-таки хотел сказать Кураноскэ этим своим «Ну, ясное дело!»? В затуманенной хмелем голове Ивасэ неотвязно вертелись слова командора, которые он пытался истолковать то так, то сяк. Все-таки похоже, что они решили мстить… То есть «ясное дело» в том смысле, что само собой разумеется… Только как-то больно уж неопределенно звучит… Вроде бы как от выпитого бдительность у него ослабела… Бросил-то как бы невзначай, да только Ивасэ заметил, какое в тот момент у командора было выражение на лице, словно тень набежала, поднявшись откуда-то из глубины души… Хотя, конечно, может, он только хотел, чтобы к нему не приставали с вопросами… Может, и впрямь, никакого тут скрытого смысла и нет — ляпнул просто так, чтобы отстали от него… Во всяком случае их-то Кураноскэ как будто бы ни в чем не подозревает.
Как нашептывал вакасю из Масуи, вроде замышляют месть не двое-трое — заговорщиков должно быть куда больше, так что, если бы они собрались нанести удар, то уж, наверное, прихватили бы побольше народу. Наверное, тогда их с Аидзавой тоже должны были бы предупредить — ведь, можно сказать, свои. Уж кто-нибудь да проговорился бы, что Кураноскэ Оиси, командор дружины клана Ако, собрался мстить заклятому врагу. Где-нибудь в разговоре это обязательно выплыло бы.
Погрузившись в раздумья, Ивасэ незаметно задремал.
На следующий вечер послали человека в Масую разузнать что к чему, но он вернулся с известием, что Кураноскэ со вчерашнего дня не показывался. Тут Ивасэ с Аидзавой встревожились не на шутку. Они отправились на разведку в Ямасину, но там никого не застали. В Сумидзомэ тоже, конечно, никого не оказалось.
— Черт его знает, может, он и впрямь в Эдо подался? — предположил Ивасэ сначала вроде бы не совсем всерьез, а потом постепенно пришел к мысли, что так оно и есть.
— Ну, если уж он убыл в Эдо, то по крайней мере должен был об этом сообщить в управу в Фусими.
Пойду-ка проведаю, — предложил Аидзава.
— Да уж, брат, сходи пожалуйста, спроси. Ежели он и впрямь сбежал, считай, что мы с тобой шибко опростоволосились, — согласился Ивасэ.
Аидзава уже собрался было выбежать из дому, как вдруг на пороге появился вакасю Кюбэй из Масуи.
— В странном месте, похоже, обретается его милость Оиси, — сказал он, повергнув тем самым друзей в недоумение.
Еще немного, и они бы разминулись: стоило Кюбэю на минуту задержаться, и Аидзава помчался бы в Фусими, а там узнал бы, что Кураноскэ, покинув управу, направился в Эдо. Таким образом лазутчики действительно могли все легко разведать, но злая судьба им помешала.
— И что же это за странное место? — поинтересовался Аидзава, который вернулся в комнату вместе с гостем.
— Да уж такое место… Даже не знаю, как и сказать. Одно слово — странное… — ответствовал Кюбэй, повертев рукой у виска. — Я-то сам там не бывал, но рассказывают про него такое!..
— Это что же, в веселом квартале небось?
— Да, такой тайный притон с девицами. С виду вроде обычный дом, а внутри… Там, говорят, девицы все не простые, а особо любострастные, с большими причудами и выдумками, причем туда и охочие до постельных утех придворные дамы, и замужние жены приходят развлечься!
— Значит, Оиси подался в такой вертеп?
— Говорят, что так, но наверняка утверждать не буду. Правда, он в последнее время все толковал о том, что, мол, обычные забавы ему приелись — ни интереса, мол в них нет, ни веселья. Ежели это принять во внимание… Слухи-то давно уж ходят про это заведение — вот я и решил вам сказать на всякий случай…
— И где же оно находится?
— Могу показать, если хотите.
Ивасэ, колеблясь принять решение, взглянул на Аидзаву и ухмыльнулся:
— Ну, что скажешь?
— Что ж, пойдем посмотрим. По-моему очень любопытное предложение! — с воодушевлением согласился Аидзава.
Ивасэ криво усмехнулся, давая понять, что ничего иного от Аидзавы и не ожидал, но вскоре лицо его приняло привычное суровое и неласковое выражение.
— Однако же командору едва ли понравится, если он обнаружит, что мы шли за ним следом…
— Да нет, если к нему не пристраиваться, а заявиться самим по себе, то ничего особенного. Подумаешь! Ну, застукали его тут — что уж тут такого?! Если в эдаком заведении с кем и встретишься, небось на том все разговоры и кончатся, никто болтать лишнего не будет, разве не так? — Может и так, да что-то не очень меня туда тянет, — заметил Ивасэ, снова погрузившись в задумчивость.
— Да брось ты! Расслабься! Так-то небось лучше будет! Все равно ведь кого-нибудь придется туда послать на поиски…
— Кого например?
— Ну, например, Кюбэя. Пойдешь?
— Нет, что-то неохота мне, — уклонился Кюбэй.
— Ну что ж! Может, и правда! Деньги ведь на то нам и даны — отчего не повеселиться?! Коли есть охота у человека, то ему никакие запреты нипочем! — рассмеялся Аидзава, принимая назначение.
На том они и успокоились.
Кюбэй, описав расположение пресловутого дома терпимости, удалился. Улица была занята тусклым сияньем осеннего заката. Пройдя чуть вперед по оживленному кварталу, он наткнулся на давешнего самурая в обличье Нищего, который стоял на перекрестке. Оба тотчас же свернули в боковую улочку и пошли задворками.
— Ну, как оно там? — ухмыляясь спросил самурай.
— Да я распорядился, чтобы им подставного показали.