— Пусть живет спокойно в городе. Все равно спрятать его не удастся — разнюхают. Да он и сам, наверное, не захочет прятаться, — сказал Ясубэй, с которым согласен был Тадасити и многие другие. Старики, и в первую очередь Яхэй Хорибэ, всех невольно поразивший тем, что сумел одолеть недуг и прийти на совещание, придерживались иного мнения, но и они довольно усмехнулись при словах Ясубэя, воскресивших в памяти внешность их невозмутимого и немногословного командора.
— Нет, так не пойдет! — встрепенувшись, осадил Яхэй своего приемного сына. — Спрятать его, конечно, нелегко, да он и сам не слишком таится, но тем не менее, безусловно, лучше будет его поселить за городом. Можно, например, где-нибудь в Камакуре, в провинции Сосю.
— Камакура слишком далеко, но прямиком идти в Эдо, чтобы все на него глазели, тоже ни к чему. Все равно, конечно, разнюхают, но пока что надо его укрыть где-нибудь за городом и пусть там прячется подольше. Ну, а когда оглядится, тогда уж, при благоприятных обстоятельствах, можно будет и в город перебраться, — высказал свое суждение Тюдзаэмон Ёсида.
— Но где же все-таки?
— А вот что, — сказал Тюдзаэмон, вытянув вдруг шею и обводя взглядом комнату. — Что-то я не вижу Томиномори… Как вы, наверное, знаете, бывший его дом под Кавасаки сейчас пустует.
Несколько человек сразу закивали с одобрительными возгласами. Многим был хорошо известен дом, служивший временным пристанищем Сукээмона Томиномори в деревне Хирама в окрестностях Кавасаки. — По предложению крестьянина Гохэя Карубэ из деревни Хирама, ранее поставлявшего клану Асано фураж, а также ведавшего уборкой и потому вхожего в замок, Сукээмон после роспуска клана снял в деревне часть дома и стал учить деревенских ребятишек грамоте. Через некоторое время он построил в той же деревне собственный дом, где и стал жить, но в последнее время по каким-то причинам оставаться в деревне ему было не с руки, и он перебрался в Эдо, в квартал Кодзимати. Тюдзаэмон все это объяснил тем, кто не знал обстоятельств дела, и его предложение было принято. Немедленно переговорили с Сукээмоном, который отправился к Гохэю и ска-зал тому, что его родственник по фамилии Какими подыскивает жилье в тихом месте, и он решил его поселить в своем доме. Кроме самого Какими в доме поживут еще несколько гостей, и он, Сукээмон, покорно просит о них позаботиться. Затем позвали плотника привести дом в порядок. Дом был еще совсем новый и не такой уж маленький — человек пять могли в нем спокойно разместиться. Это была самая натуральная деревня. За изгородью сразу начинались поля, а вечером вдалеке на дороге, казалось, кружились призрачные блуждающие огоньки. Кураноскэ по пути завернул в Камакуру, встретился там с Тюдзаэмоном Ёсидой, прошелся по храмам и историческим памятникам, что заняло у него три дня, а затем был препровожден в деревню Хирама.
Как рассказывал Тюдзаэмон в Эдо, первые слова, которые командор произнес в своем пристанище, были: «— До чего же пустынное и унылое место!» Сказано было вполне в духе командора, так что все рассмеялись.
Однако здесь Кураноскэ мог расслабиться.
Прибытие Кураноскэ подняло боевой дух ронинов. Они знали, что передвигаться большими группами им нельзя, чтобы не привлекать внимания, и старались быть как можно осторожнее, но тем не менее по очереди небольшими партиями посещали деревню Хирама. Первыми заявились Ясубэй Хорибэ, Гэнго Отака, Ёгоро Кандзаки и Гэнгоэмон Катаока еще с несколькими соратниками.
Кураноскэ был рад видеть, что все пребывают в добром здоровье и полны сил.
— Когда выступаем? — наперебой спрашивали все.
— Ну-ну! — смеялся в ответ Кураноскэ. — Теперь уж я вас долго ждать не заставлю. Однако пока что прошу вас следить за каждым шагом наших противников, все тщательно проверять и мне сообщать. Да, впрочем, я и сам скоро переберусь в Эдо.
Кураноскэ хотел получить точные ответы на свои вопросы:
«— Действительно ли Кира находится в своей усадьбе в Хондзё?»
«— Хёбу Тисака сослан в Ёнэдзаву — но покинул ли он уже Эдо или нет?»
Оценивая нынешнюю ситуацию, все видели, что Кураноскэ отказался от позиции пассивного ожидания и переходит к активным действиям. Очень скоро крестьянский дом в деревне в каких-нибудь пяти ри от Эдо превратился в военный штаб. Ронины в Эдо, не покладая рук ни днем, ни ночью, еще более усердно, чем раньше, старались добыть новую информацию обо всем, что происходит на подворье Уэсуги в Адзабу и в усадьбе Киры в Хондзё.
К тому же чувствовалось, что напряжение в лагере противника нарастает. Все были согласны в том, что врагу, скорее всего, известно о прибытии командора. Из усадеб Уэсуги и Киры не просачивалось никаких сведений — будто раковины намертво сомкнули створки. Все входящие и выходящие из ворот были под строгим контролем, и выяснить, что происходит внутри, не было никакой возможности. Ронинов это бесило, но Кураноскэ только коротко заметил:
— Надо немного переждать.
Ясубэй и его друзья понимали, что все сделанное ими до сих пор будет напрасно, если они не добудут новых сведений, но присутствие Кураноскэ удерживало их от отчаяния. Враги в конце концов были живыми людьми, а всему живому свойственно изменяться. Перемены происходят ежедневно — их надо постараться отследить, найти уязвимое место и нанести стремительный удар.
— Теперь, когда командор здесь, стало похоже на настоящее дело, — обращаясь к Тадасити, заметил Ясубэй.
Сам Кураноскэ в своем деревенском уединении, когда выдавалось свободное время, в основном спал. Когда просыпался, если не было посетителей, в печальном раздумье бродил по двору, останавливался у курятника, неторопливо обходил все подворье и при встрече с проживавшими рядом Матанодзё Усиодой и Ханнодзё Сугая лишь изредка перебрасывался с ними несколькими словами. В часы мучительных раздумий лоб его бороздили морщины — что всем бросалось в глаза. Однажды совершенно неожиданно — будто птица вспорхнула из-под
ноги — Кураноскэ вдруг заявил:
— Наведаюсь-ка я в Эдо.
Тут же, не тратя время на сборы, и тронулся в путь, надев глубокую соломенную шляпу, прикрывавшую лицо. С собой брать никого не стал.
О своем появлении в Эдо Кураноскэ никому заранее не сообщил. Судя по всему, он собирался навестить несколько человек, которых наметил заранее, и вскорости вернуться в Хираму. Встретиться он решил с Тюдзаэмоном Ёсидой, Соэмоном Харой и Дзюнаем Онодэрой, а посовещавшись с ними, действительно намеревался вернуться восвояси. Остальные ронины были порядком удивлены, когда разнесся слух, что командор объявился в Эдо.
Кое-кто пытался его отговорить, утверждая, что поход в Эдо чреват опасностями, на что Кураноскэ только с кривой усмешкой переспрашивал:
— Да неужели?!
Вскоре он, как обычно, никому ничего не говоря, в одиночку отправился в путь. Тюдзаэмон Ёсида заранее дал знать о визите товарищам в Эдо, решив по крайней мере втайне позаботиться о безопасности командора на обратном пути.
В тот день Кураноскэ на пути из Эдо в Хираму дожидался в чайной у переправы Рокуго, пока лодка перевозчика вернется с другого берега. Уже начинало смеркаться, и безоблачный небосвод окрасился багрянцем вечерней зари. На охваченном пламенем горизонте маячили горные вершины и распадки — пурпурно-лиловая гряда невысоких гор в Сагами и в краю Каи, а на ее фоне отчетливо вырисовывалась громада Фудзи.
— На вершине-то уже снег, — сказал про себя Кураноскэ, вглядываясь в даль.
Близился конец октября, и с полей, еще недавно радовавших взор осенними красками — золотистыми волнами колосьев, — уже свезли убранный урожай, оставив лишь наводившее унынье пустынное после добросовестной косьбы жнивье. Дерево хурмы было расцвечено яркими, как фейерверк, плодами. Вероятно, их не стали собирать оттого, что были слишком терпкие на вкус. На ветвях примостилось несколько ворон. Скоро ноябрь, потом декабрь… Время летит быстро.
В Эдо те ронины, что предполагали вскорости выступать, уже готовились всерьез. Решено было, что к намеченному дню все соберутся в Эдо из окрестных городов и весей. Кансукэ Накамура, отправившийся вместе с женой в Сиракаву, что в краю Осю, срочно вернулся по вызову. Кадзуэмон Фува, который еще при жизни покойного князя за некий проступок был отправлен в отставку, проявил истинное мужество и верность долгу, примкнув к отряду ронинов. Все были в полной боевой готовности и могли по первому приказу идти в бой. Однако подготовка требовала некоторого времени, да к тому же достоверных сведений о противнике пока добыть так и не