Но, похоже, его неумелые танцы с оружием вызывали лишь смех.
– Эй, господинчик! Тащи сюда свою ленивую задницу!
Малкер вздрогнул, когда рядом раздался низковатый голос наемницы. Ее звали Шуни. Миловидная, она не раз намекала, что не против провести несколько ночей в компании Малкера, особенно если тот преподнесет ей подарок. В ответ Малкер только и мог, что смотреть на нее, едва сдерживая отвращение. И виной тому была вовсе не ее наголо обритая голова, украшенная татуировками, что отмечали женщину как наемницу. Взгляд Малкера постоянно останавливался на ее лбу, лишенном метки касты – ал'соры.
У других спутников Малкера метки хоть и были уничтожены, но шрамы напоминали о них. А вот чистый лоб Шуни озадачивал. Угнетал.
– Ну, чего пялишься?
Шуни, недовольная заминкой, приподняла бровь. В ее глазах читался непозволительный для ее статуса вызов.
– Приглянулась ты ему, Шуни.
– А то! Я красотка! Но наш господинчик в силах только пялиться. Дальше дело не идет!
Малкер не обратил внимания на издевки и задал давно терзавший его вопрос:
– Как ты ее спрятала? – Он указал на лоб наемницы.
Она сразу поняла, о чем речь.
– Ничего я не прятала. У меня ее нет.
– То есть – нет?
Подобная возможность не приходила Малкеру в голову. Какие родители лишат ребенка милости Великих Спящих Ашу и не дадут отпрыску ступить на Путь? Ал'сора даровалась всем – от низкорожденных до жрецов. Когда младенцу исполнялся год и один день, на лбу иглой с чернилами выводился соответствующий касте знак.
– Все-то ты хочешь знать, господинчик! Да мне не жалко, расскажу. Думаешь, я такая особенная? У детей наемников нет ал'соры. Сдалась она нам!
– Но это символ…
– В песью яму этот символ!
Малкер поморщился от отвращения. Наемники отказывались от ал'соры, выжигали ее со лбов и не даровали своим детям. Этим они уподоблялись бешеным собакам, от которых можно ожидать чего угодно. Не зря их не пускали в города и не торговали с ними (по крайней мере, при свидетелях). Но они были незаменимы для грязной работы, поэтому их терпели и оставляли в живых.
– Грузи свои пожитки на клячу. Мы скоро выдвигаемся. – Губы Шуни искривились в усмешке. – Закончим с твоим дельцем, и я с радостью уберусь обратно на юг.
– Становишься мягкотелой, Шуни? – откликнулся другой наемник, по-прежнему скрытый туманом. – Хочешь погреть косточки под южным солнцем?
– А не ты ли все время бормочешь, что местные низкорожденные девки тебя не подпускают и визжат, едва завидев? Сам по южным краям слюной исходишь.
Малкер про себя отметил, что вообще не может представить себе вольную женщину, подпустившую к себе наемника. Остается один вариант: рабыня-иноземка. Почему-то в последние десятилетия чужаки из-за моря так и норовили пробраться в Аккоро – на землю четырех народов, следующих Пути. За свою ошибку приходившие из неизведанных краев получали справедливое наказание. Тех, кого ловили и оставляли в живых, делали рабами. В семье Малкера служил иноземец – крепко сбитый мужчина, почти все время молчавший. И все же он пришелся по вкусу служанке из касты низкорожденных. Через пару лет у странной парочки родилась дочь, которая, как и все дети рабов, вошла в касту родителя из Аккоро.
– А чуть ветерок подует, он жалуется, что у него в портках все смерзается, – поддержал Шуни другой наемник, высоченный детина, приторачивавший к седлу своей кобылы переметные сумы. – В тот день, когда он перестанет ныть…
– Да чтоб вам глаза вершителя узреть! Заткнитесь уже! – рявкнул глава небольшого отряда. – Нужно убираться отсюда, да поскорее.
Шуни фыркнула:
– Сначала господинчик, а теперь и ты. Вы дурман-травы обожрались? Дождались бы рассвета и спокойно отправились. В таком тумане лошади себе шеи переломают и нам заодно.
– Сожри тебя Ашу, Шуни! Закрой пасть и делай, что велено!
Глаза у главы наемников лихорадочно блестели. Теперь, когда он подошел ближе, Малкер видел, что его лицо покрылось потом.
– Вы или притворяетесь, что не слышите их, или вконец нюх потеряли.
Шуни обменялась быстрым взглядом с остальными наемниками, и Малкер понял, что не одного его беспокоит поведение главы отряда. Полгода тот сдержанно и хладнокровно управлял людьми, но с тех пор, как отряд подошел к перевалу, главарь сильно изменился.
«Надеюсь, он не собирается нас всех прирезать», – подумал Малкер и устало помассировал пальцами виски. Он по-прежнему слышал мерзкий шепот – тот гулко отдавался в его голове. Мысли путались и сгорали в тупой пульсирующей боли.