Энки застыл посреди гостиной, и вся энергия разом его покинула. Небо за окном светлело – близился рассвет.
– Я не побеспокою, друг мой? – В арочном проходе появилась высокая фигура Шархи. – Значит, ваш хранитель ослепил девочку?
– Она случайно забежала в храм и увидела мой поклон.
Шархи не выглядел удивленным.
– Я знаю семью мудрых, которая примет ее.
– Просто так примет? Она замарала себя наказанием.
– О, мой друг, поверь, это не станет препятствием. У них нет детей, и любое усиление семьи в их же интересах. И потом… Видишь ли, это семья западного народа. Ашу'амир нет дела до наших наказаний. В семье мудрых она не будет знать нужды.
– Но разве мы можем… решать судьбу ребенка? – спросил Энки. – Мы не вправе. Родная семья девочки…
– Отказалась от нее, – закончил фразу Шархи. – Могу поспорить, что они поспешили вычеркнуть ее имя из родовых книг.
– Они могут передумать…
Шархи невесело усмехнулся, ничего не ответив.
– Пусть хотя бы останется в родном городе, среди своего народа…
– Никто из нашего народа ее не примет. Мой друг, девочку выкинули как клейменную дурным поветрием. – Шархи поднял с пола обломок розового хрусталя и с интересом осмотрел его. Указательный палец осторожно прошелся по острой кромке. – Семейство, о котором я сказал, недолго пробудет в городе. Если хотим передать им девочку – нужно спешить.
– Ты встретишься сначала с ее семьей? Может, у них есть план, о котором мы не знаем.
Уверенности в голосе Энки не было. Он не представлял, по каким заветам живут высокородные, – все его знания были поверхностными и приличествовали жрецу.
– Что ж, мне несложно наведаться к ним, хотя я и не самый желанный гость.
Шархи ушел, сжимая в руке осколок.
После его ухода Энки удалось до полудня забыться тревожным сном, но, поднимаясь с ложа, он не ощутил прилива сил. Вопросы метались в голове, подобно разъяренному рою, и жалили, стоило подпустить их слишком близко.
За праздничной ночью последовал день, наполненный размеренной леностью. Сонные служанки пытались скрыть зевки и терли глаза, мечтая оказаться в постели.
Энки же чувствовал себя так, словно и не просыпался. Омовение, утреннее подношение Великим, смена дневного облачения, лекции наставников о законах Пути, которые Энки знал наизусть с пяти лет, медитация – привычные заботы казались неуместными, неестественными. Даже тяжелая верхняя мантия из плотного бархата с вышитыми золотыми цаплями давила на плечи сильнее обычного.
Сидя в своем любимом уголке читального зала, окруженный древними картами и книгами, Энки впервые за долгое время не хотел двигаться. Тело отяжелело, а мысли ворочались в голове так медленно, словно впадали в спячку.
Энки открыл первый попавшийся под руку фолиант и провел пальцами по пожелтевшей странице, заполненной изображениями цветов. На обложке книги не было ни названия, ни имени автора. Неизвестный мудрый посвятил всю свою жизнь, пытаясь зарисовать и изучить самые редкие цветы Аккоро, но о себе не написал ни строчки. Это казалось ему неважным? Не занимала тайна его имени и других мудрых – труд о редких целебных цветах забросили в дальний угол зала. Энки нашел фолиант несколько лет назад и, смотря на скопившуюся пыль, решил, что его не открывали целые десятилетия.
Именно пыль подтолкнула его любопытство. Цветы Энки не интересовали, но все же он прочел увесистое исследование, еще не подозревая, какое сокровище обретает. За убористым почерком, восхищенно рассказывающим о целебных свойствах корня лотоса, он пытался увидеть безымянного мудрого, посвятившего жизнь растениям. На страницах то и дело встречалась датировка записей. Шестьдесят семь лет – столько мудрый отдал своему труду. А что случилось с ним потом, когда он поставил последнюю точку? Хотя… какая разница? Жаль, что его труд пропадал в обители.
Слепые глаза девочки отразились на странице. Энки зажмурился, отложил книгу в сторону и улегся на подушки, принесенные слугами. Он прикрыл уши руками. Ему слышались детские крики. Тоненький голос кричал, умоляя помочь. Доносился издалека, гулко отдаваясь от стен колодца.
Колодец… Тот проклятый колодец…
Энки подскочил, опрокинув масляные лампы на разложенные на полу свитки. Огонь жадно вгрызся в ветхий пергамент и через пару секунд перекинулся на шкаф с историческими трактатами. Недолго думая, Энки стянул с себя верхние одежды и попытался сбить пламя. К сожалению, его отчаянные взмахи только подстегнули аппетит огненного монстра.