– Единственное сообщение на твоем автоответчике – от портного, который сообщает, что переделка нового костюма закончена.
– Каким образом ты все это узнал? Ведь ты еще даже не побывал в моем доме.
– Инструкции Дика Трейси по предупреждению преступлений сегодня советуют, дорогая: если вы не хотите, чтобы мошенники легко ограбили вас, то ни в коем случае не записывайте на одном и том же листке шифр вашей карточки медицинского страхования, ваш личный идентификационный номер, ваш код системы охранной сигнализации, вообще номера и коды важных документов и не держите все это вместе в своем бумажнике.
– Я пользовалась при записи личным шифром, – пробормотала Дария, вынужденная признать, что он совершенно прав. Не ее ли собственное ведомство постоянно печатало брошюры с подобными предупреждениями?
– Да. Это действительно умно – заменять цифры буквенными символами. Не хотелось бы разрушать твои фантазии в стиле Джеймса Бонда, но большинство детей заучивает этот особо секретный код в отрядах бойскаутов уже на первых занятиях.
Поскольку Дарии нечего было возразить, она вернулась мыслями к намеку, высказанному Рорком, настолько смехотворному, что она не поверила собственным ушам.
– Или я неправильно истолковала, или ты только что высказал подозрения в адрес Джеймса?
– Мой брат Майк сказал бы, что при подобных обстоятельствах подозреваемым может оказаться каждый. Включая твоего красавчика жениха.
– Но не я?
Рорк решил быть до предела честным, с тем чтобы уберечь ее от искушения ускользнуть из дома, пока он будет отсутствовать.
– Осмелюсь предположить, что ты вообще не могла кого-либо убить. Но не поручусь головой, что полицейские разделяют мое мнение. Если ты рискнешь выйти из дома, тебя могут арестовать. И это еще не наихудший вариант.
Ему не понадобилось напоминать, каким может оказаться самый плохой. В ее памяти как раз в этот момент высветилась сцена на кладбище, когда киллер показал мальчишкам блеснувший в свете луны полицейский значок. Дария поняла, что уже попробовала вкус наихудшего варианта.
– Я никуда не пойду. – В висках опять начала пульсировать боль.
– Славная девочка. И хотя со стороны хозяев дома опасности нет, на всякий случай не подходи к телефону. – Рорк был почти у двери, когда вдруг щелкнул пальцами и остановился. – Черт!
– Что-то не так?
– Я кое-что забыл. – Он вернулся и склонился над нею.
– Что такое? – Она подняла голову.
– Вот это.
Он поднял ее подбородок пальцами и припал к губам.
В тот момент, когда их губы соприкоснулись, Рорк запоздало осознал, что нырнул в приливную волну.
Он погружался все глубже, утопая в греховно-сладостном вкусе ее рта, в обманчиво невинном аромате, в тепле прижавшегося к нему женского тела, в нежных тихих звуках, рождавшихся глубоко в ее горле. Он всегда был человеком, искавшим приключений, всегда испытывал наслаждение, прогуливаясь по лезвию ножа, но даже в Москве его ненасытная потребность в щекочущих нервы ощущениях не грозила ему такой опасностью.
Он думал, что уже познал страсть, но, когда рот Дарии стал мягким как воск под его губами, Рорк понял, что раньше никогда даже не приближался к подобному чувству.
Она его желала. Он почувствовал это по той ненасытности, с которой она вернула ему поцелуй – как женщина, которая умирает от жажды и вдруг припадает к источнику.
Рорк тоже ее хотел. Безрассудно. Опасное чувство, беспричинное, почти выше его понимания. Страстное, неукротимое нетерпение исходило из глубин души. И хотя он понимал всю опрометчивость своего порыва, его терзало искушение взять то, чего он так желал и что ей, несомненно, так хотелось дать.
Он напомнил себе, что секс – всего лишь секс. В его мире похоть была легко удовлетворима, если не с одной женщиной, так с другой. Но сейчас ему следовало держать себя в руках. Чтобы заниматься делом Дарии Шиа, надо быть абсолютно спокойным и трезвомыслящим.
Рорк уговаривал себя, а кровь его продолжала бурлить. Он чувствовал себя как утопающий, уходящий под воду в очередной и последний раз. Если он не вынырнет прямо сейчас, то наверняка утонет.
Она не знает этого человека, напомнила себе Дария, сплетая пальцы на его затылке. Ну, знает совсем немножко. Здравомыслящая женщина держалась бы на расстоянии, ограждая себя от мужских посягательств любыми доступными средствами до тех пор, пока не вспомнила бы полностью свое прошлое.
Но, святые небеса, где в мире найдется женщина, способная рассуждать здраво, когда единственный быстрый взгляд этих непроницаемых, как полночь, глаз вызывает дрожь в коленях? И когда властный мужской рот буквально перекрыл ее дыхание?