Смочил вату и протер кровоточащие раны на спине. Затем наложил бинты, вышло вообще не серьезно. Но кровотечение остановилось, хотя, будь это нормальная перевязь, часть здоровья тоже бы восстановилась. Ну и ладно. Закинулся таблетками обезболивающего, которое запил найденным спиртным. В голове сразу стало мягко, а в желудке тепло. Главное не переборщить с этим делом.
Перекусив на скорую руку остатками найденных припасов, я все же немного восстановил и разум, и здоровье. Выпил примерно двести миллилитров алкоголя. Ровно столько потребовалось для получения простейшего ментального щита и уменьшения паники.
Все это я проделал возле окна какой-то комнаты на втором этаже. При этом постоянно косясь на широкую мягкую кровать, постельное белье которой было выполнено в алых тонах. Так и хотелось растянуться на ней и сладко подремать, чтобы все проблемы и невзгоды отступили. И показались страшным ночным кошмаром, который уже позади.
Я с силой влепил себе пощечину. Импов хант пятой ступени. Это были явно не мои мысли, но из-за плохой синергии никак не удавалось взять под контроль тело и разум. Мы словно играли поочередно одним персонажем. И мне такой расклад вообще не нравился. Эти кратковременные рассинхроны были вполне контролируемы, но если вдруг синергия упадет ниже шестидесяти процентов, станет совсем худо.
Может быть так чувствует себя Первый? Я читал в отчете Пауков, что глава Тринадцати появляется в игре на хантах седьмой ступени и у него постоянно низкая синергия на них. Конечно, сравнение весьма условное, но похоже и я уже перерос хантов пятой ступени. И как ни старайся, в резонанс с подобным персонажем мне уже не войти.
Эту и прочие мысли я додумывал уже по пути. Если предположить, что деревянный забор все же опоясывал какую-то территорию, то сейчас я двигался вглубь. Если верить названиям улиц, то примерно в этом направлении будет проходить активность. До места еще далековато, но я не слышал вообще ничего. И не видел ни одного противника. Как будто в белую зону попал.
Но чем дальше я углублялся в хитросплетения улиц, тем паршивей становилось на душе. Если мой хант ничего не понимал, но нутром чуял что-то неладное, то я как раз понимал. Шум.
Повсюду был еле различимый шум. Как будто вокруг что-то пульсирует. Со всех сторон, из разных мест, но всегда в одном ритме. Но это было настолько тихо, что можно было бы принять за биение собственного сердца. Но Рэд слишком часто завязывал мне глаза и бил током, чтобы я мог спутать эти звуки. Мой мозг уже давно научился абстрагироваться от шума, издаваемого моим собственным телом. Да и тело это практически никогда не издавало лишних звуков.
И любопытство все же взяло верх. Я сошел с пути и двинул в сторону неприметного двухэтажного строения. Ничего необычного, деревянная дверь, ставни на окнах, ровная кирпичная кладка стен. Ничего не заставило бы меня приблизиться именно к этому дому, если бы не чувство, что он дышит. Как будто здание было обычным организмом, у которого мерно бьется сердце. Но так, на самых отдаленных частотах, что еле различимы человеческому слуху. По большей части это был даже не звук, а некие вибрации на периферии сознания, которые я может и проигнорировал бы, не раздавайся они со всех сторон.
Дверь с тихим скрипом поддалась и открылась. Лунный свет голубоватой полоской скользнул во мрак помещения. Хант оцепенел и потерял восемь очков разума. Импова срань. Я волей попытался взять под контроль тело, готовое сорваться в паническом бегстве. Унял крупную дрожь, что била по спине и медленно прикрыл дверь, стараясь не скрипеть ею. Затем так же медленно развернулся и пошел.
Я больше не смотрел по сторонам, стараясь вообще не отрывать взгляда от земли и лишний раз не поднимать голову. Попытался не прислушиваться к пульсирующим звукам вокруг, но они, словно назло, становились только громче.
А перед глазами все еще висела картина в отблесках лунного света. Бугристые коконы, источающие слизь. Повсюду. На полу, на стенах, на потолке, друг поверх друга. И все это перетянуто кожистыми нитями, цепляющимися за любую поверхность. А в силуэтах коконов угадываются человеческие очертания. В разных позах, с выражениями лиц, наполненными страхом и болью. Иногда тела можно было узнать лишь по очертаниям конечностей, которых было больше, чем надо. Да и располагались они хаотично.
И вся эта полуживая масса пульсировала в едином ритме. Расширяясь на мгновение и сжимаясь, выталкивая сквозь поры какою-то мутную слизь, что стекала со стен и падала с потолка. Срань. Импова срань. Я догадывался что это такое. Что за симбиотическая мерзость росла в домах вокруг. И почему это место окружено забором. А значит где-то должны быть ворота. Но вот искать их почему-то не хотелось.