— Давно Владимира Попова знаете?
— Володю? Сколько лет, точно не помню… Но сколько же… Десять? Или больше? Пожалуй, лет пятнадцать… А может, и не пятнадцать, но не меньше десяти — это правда… Мы трудимся вместе на «Электробытприборе», в одном цехе. Токари. Ну и отдыхаем, то есть рыбачим вместе…
— Вот и расскажите про последнюю рыбалку.
— Ну, значит, так. — Шарапов мучительно сморщил лоб, и следователь понял, что «рыбак», как только получил повестку, не раз рассказывал про себя события последних выходных и встречи с Владимиром Поповым. Репетировал. — Мы с Володей еще, кажись, в среду договорились вместе ехать на Вятку. На пятницу, на двенадцатое сентября то есть. На моей лодке марки «Казанка». Но двенадцатого не смогли. Не нашли бензина, а выбрались в субботу около семи утра. С лодочной станции. С нами был и мой старший сын Алексей. Поплыли к Загорскому мосту. Ну и ловили рыбу… Правду говорю.
— Где именно?
— В районе впадения Пижанки в Вятку. Ночевали с субботы на воскресенье на левом берегу в палатке… Правду говорю.
— Не холодно?
— Да ничего… Под утро маленько прохладновато…
— Владимир Попов на ночь глядя не отлучался? Вопрос понятен?
— Да. Вопрос понятен. Он был все время с нами. Никуда не отлучался даже на тридцать минут…
— Когда вернулись?
— Вернулись в воскресенье в четвертом часу дня. Отъезд и приезд мы отмечали на лодочной станции. Отмечал нас дежурный. Нет, Володя был все с нами… Правду говорю… Сына спросите, он тоже скажет. И дежурный на станции должен помнить, он выпросил, как всегда, пару лещей…
Они оба, и Александр Попов и Александр Боков, пришли почти одновременно, к десяти часам. Сев друг против друга, напротив следователя, каждый из них старался не смотреть на соседа.
Сергей Гарусов подробно объяснил им права и обязанности и, достав бланк протокола очной ставки, закончил словами:
— Вы можете также задавать друг другу вопросы. Имеете право по окончании ознакомиться с протоколом и требовать его дополнения, внесения поправок, подлежащих обязательному внесению в протокол. Каждый из вас подписывает свои показания и каждую страницу в отдельности. Понятно?
— Как не понятно? Понятно… — пробурчал Боков, а Попов лишь утвердительно кивнул головой.
«Допрашиваемые на вопрос, знают ли друг друга и в каких отношениях находятся между собой, показали:
Ответ Попова: «Отношения с Боковым только служебные, нормальные».
Ответ Бокова: «Попова знаю только по работе, неприязненных отношений нет».
Вопрос к Попову: «Ездили ли 28 августа в Чепецкий филиал? Какие документы и кому передавали после этой поездки?»
Ответ: «Да, я ездил в этот день в Чепецк. В бюро пропусков получил пропуск на въезд на территорию. Кроме того, после загрузки машины коробками получил от кладовщика накладную. Когда выезжал с территории, пропуск не забрали, количество коробок не проверили. Охранник, не выходя из проходной, нажал кнопку, открыл ворота, и я выехал. И накладную и пропуск я, помнится, отдал инженеру Бокову. Документы были скреплены скрепкой».
Вопрос к Бокову: «Получали ли вы от Попова вместе с накладной пропуск?»
Ответ: «Я вообще не видел ни накладной, ни пропуска».
Вопрос к Попову: «Вы настаиваете, что передавали документы Бокову?»
Ответ (после продолжительного раздумывания): «Я могу сказать точно, что документы отдавал. Но кому? Конкретно не помню и настаивать не могу. Обычно я отдаю документы или Бокову, или Локуневу, или Горбушину… Вот кому-то из троих… Боков не подтверждает, и я не могу утверждать и наговаривать на человека…»
Вопросы Бокова к Попову: «Вы во сколько приехали? И приехали сразу к нам? Или в гараж?»
Ответ: «Я пришел сразу в отдел в 17 часов, в гараж не заезжал».
Вопрос Бокова к Попову: «Кто из бюро звонил в цех для разгрузки?»
Ответ: «Не помню, мне так кажется, что вам передавал, и вы тогда должны были звонить».
Вопросов друг к другу не имеем. Протокол прочитан, записано верно».
Гарусов протянул исписанные листки Попову:
— Читайте и расписывайтесь. Потом вы, — он обратился к инженеру. — И знаете что? Поедем сейчас на завод, попробуем разобраться на месте. Не возражаете?
«…Одно верно: все-таки Попов отдал эти злополучные бумажки в бюро. Но кому? Горбушин, как помнится, — начальник. И заниматься таким элементарным пустяком, как оформление накладной на коробки, будет только, когда никого не окажется в отделе. Здесь прозвучала мимоходом еще фамилия… Локунев… Локунев… Локунев, — раздумывал следователь, пока перечитывал протокол. — Фамилия эта мне встречалась… Вчера…»