Пройдя несколько шагов вдоль дамбы, мы наткнулись на старика. Судя по всему, то был сторож: он сидел на перевернутой бочке, водруженной напротив прохода в дамбе, проделанного, очевидно, не так давно, и угрюмо смотрел на горевший перед ним костер - так зевака рассматривает металлический скарб, болтающийся под днищем телеги лудильщика. Старик принадлежал к той породе людей, что зовутся святошами: я обратил внимание на четки, свисавшие с гвоздя, который удерживал обод бочки. Когда они попались мне на глаза, я непроизвольно вздрогнул, хотя и сейчас не могу сказать, что было тому причиной. Мы прошли мимо - и тут я услышал, как он бормочет нам в спину на гэльском наречии: "Идолопоклонники, идолопоклонники! Чтоб вам сгинуть в Аду, вместе с вашими бесами и ведьмами! Да пропадите вы пропадом - глядишь, сельдь вновь вернулась бы в залив"; еще какое-то время я слышал его голос, переходящий от бормотания к визгу и обратно. "Вы не боитесь, - спросил я, что эти неотесанные рыбаки могут сорвать свое отчаянье на вас?"
"Я и верные мои - мы уже давно за той границей, где нас нельзя ни обидеть, ни нам помочь - мы присоединились к сонму бессмертных духов, и наша смерть станет лишь окончательным завершением Великого Делания. Что до этих людей - придет время, и они будут жертвовать кефаль Артемиде, хотя, может, то будет какая иная рыба, приносимая в жертву какому-нибудь новому богу, но так будет - когда люди вновь воздвигнут своим богам храмы из серого камня. Ведь их царствию несть конца, хотя они и утратили часть былого могущества, - и все же и ныне Сиды мчатся в каждом порыве ветра, танцуют и играют в тавлеи, однако им не дано вновь отстроить свои храмы, покуда на земле пребывают горечь муки и радость победы - покуда не настанет день давно предсказанной битвы в Долине Черной Свиньи*[16]".
Избегая пенных брызг и ветра, который каждое мгновение грозил сбить нас с ног, мы шли, держась ближе к стене, что тянулась вдоль дамбы со стороны моря, - покуда в молчании не достигли двери квадратного здания. Майкл Робартис отпер дверь ключом, - я обратил внимание на ржавые отметины, оставленные на нем множеством соленых ветров, - и провел меня узким проходом, потом - вверх по лестнице, не застеленной ковром, - и вот мы оказались в небольшой комнате, стены которой были забраны книжными стеллажами.
"Сейчас тебе принесут поесть - исключительно фрукты, ибо перед церемонией следует соблюдать умеренный пост, - объяснил Майкл Робартис, еще принесут книгу, посвященную доктрине и практикам Ордена - остаток зимнего дня ты должен провести за ее изучением."
Затем он покинул меня, пообещав вернуться за час до начала церемонии. Я принялся бродить вдоль книжных полок: то была одна из самых полных алхимических библиотек, когда-либо виденных мной. На стеллажах бок о бок стояли труды Мориения*[17], сокрывшего бессмертное тело под грубой власяницей, и Авиценны, не знавшего меры в питье, но даже в состоянии опьянения способного повелевать бесчисленными легионами духов; Ибн Араби*[18], превратившего свою лютню в обиталище духов, - играя на ней, он мог заставить человека заходиться рыданиями или смехом, мог погрузить слушателей в смертельный транс; Луллия*[19], принявшего обличье красного петуха; Фламмеля*[20], много веков назад получившего - вместе с женой Парнеллой - эликсир бессмертия и, если верить легенде, до сих пор живущего в Аравии среди дервишей; и многих, многих других, менее знаменитых авторов. Среди книг было чрезвычайно мало сочинений, написанных мистиками, - исключение делалось лишь для мистиков от алхимии: почти не сомневаюсь, что причиной тому - истовое поклонение одному богу в ущерб всем остальным, да недостаток чувства прекрасного, который у Робартиса был лишь неизбежным следствием его веры; все же я приметил полное факсимильное издание пророчеств Блейка - возможно, они попали сюда потому, что в его озарениях присутствовали сонмы духов, "подобные рыбам, резвящимся на волнах, когда Луна поглощает росу". Я обратил внимание, что здесь также обильно представлена поэзия и проза всех веков, однако весьма странным образом: в этой библиотеке были только авторы, уставшие от жизни - как это везде и всегда случается с великими - и бросающие нам плоды своей фантазии как нечто, уже ставшее ненужным тому, кто возносится в небо на огненной колеснице.
16
В кельтской мифологии Битва Черной Свиньи - своего рода аналог скандинавской Гибели Богов, Рагнарека, - в финале ее должен явится чудовищный черный вепрь без щетины и уничтожить мир. В рассказе "Война" из сборника "Кельтские сумерки" Йейтс пишет следующее: "Постепенно разговор наш перешел, как то обычно в здешних местах с подобного рода разговорами и происходит, на битву Черной Свиньи, каковая собеседнице моей представлялась финальной схваткой между Ирландией и Англией, мне же Армагеддоном, после котрого мир вернется в Первозданный Хаос". (Пер. В. Михайлина. См. Йейтс У. Б. Кельтские сумерки. СПб, 1998. С. 91.) Эта же эсхатологическая тема возникает и в стихах Йейтса, в частности тех, что вошли в сборник "Ветер в камышах" (1899).
17
Мориений Римлянин (Morienus Romanus) в истории алхимии известен в первую очередь трактатом "Sermo de transmutatione metallorum", опубликованном в алхимическом компендиуме: "Artis auriferae quam chemiam vocant...". Basel, 1593. Считался одним из адептов, которым удалось получить Философский камень.
19
Луллий, Раймонд (1235 - 1315) - поэт, философ и миссионер, создатель логико-философской системы, известной как "луллизм". Согласно алхимическим легендам, овладел секретом трансмутации металлов, более того, произвел около 50 тысяч фунтов алхимического золота для короля Англии Эдуарда II - это богатство пошло на финансирование очередного Крестового похода. Атрибутация Луллию приписываемых ему алхимических сочинений сегодня считается сомнительной.
20
Фламмель, Никола (1330 - 1418). Согласно алхимической легенде, он был простым нотариусом в Париже. Однажды он случайно приобрел некую древнюю книгу (известную как "Книга Авраама Еврея" - позже в истории алхимии под этим названием фигурировал текст XVII в.), столь захватившую его воображение, что он много лет потратил на то, чтобы проникнуть в смысл загадочного текста, посвященного преображению металлов в золото. Наконец, с помощью жены ему удалось найти ключ к Великому искусству и осуществить трансмутацию.