========== I ==========
Небольшие города, тесно приближенные к канадской границе имели свойство становиться не более чем историей, и рассказы о них, совсем как легенды, начинались со слов, что когда-то там была жизнь.
Вопреки ожиданиям Молли, Дерри в штате Мэн не умирал, сколько бы катаклизмов не происходило и, казалось, точно присосался как пиявка, отстаивая значимость земли с пошатнувшимися от времени домами, затерявшимися среди инфраструктуры последних десятилетий.
Молли не ненавидела Дерри до скрежета зубов, хотя бы потому, что, живя в Массачусетсе, она нередко поддавалась приступам ностальгии по временам, проведенным с родственниками со стороны отца, когда она была еще единственным ребенком в семье.
Бабушка любила в штате Мэн непосредственную близость к Канаде, прося, чтобы после смерти ее прах непременно развеяли неподалеку от родного Леви в провинции Квебек. Дедушка был проще и предпочел наслаждаться отведенными годами жизни среди живописных пейзажей, которые пришлись ему по душе после лет слепой жизни в устье реки Гудзон.
До начальной школы каждый день в окружении любящих родственников Молли напоминал праздник, скрывающий факт отсутствия родителей, отправившихся на заработки в поиске лучшей жизни для семьи. Единственная и любимая внучка, гордость семьи преуспевающая в художественной гимнастике и слывущая гуттаперчевой за глаза. У нее были свои цели и мечты, окруженные атласными лентами, булавами и обручами, разнящимися с планами судьбы.
В начале двухтысячных годов мать вернулась довольная округлившаяся, радостно сообщая о том, что у Молли будет брат или сестра, и между строк упомянула, что глава семьи получил хорошую должность в Центре международной торговли. Они бредили лучшей жизнью, которая, по их мнению, заканчивалась на Гудзоне.
До рождения нового члена семьи Молли старалась не воспринимать изменения в стабильной жизни категорично и не хотела настраиваться против того, чтобы быть старшей сестрой. Новая социальная роль, с которой она непременно справиться, и будет благодарна за то, что мама столь далекая от нее раньше проводила все свободное время с первым ребенком на свежем воздухе неподалеку от Кейп-Код.
«После рождения сестры все изменится, - дарил надежду отец. – Мы сдадим наш дом в Куинси и переберемся в Нью-Йорк. Он обязательно понравится тебе, и ты влюбишься в него, как это сделали мы, ведь в него невозможно не влюбиться»
Все изменилось во вторник, когда смог исходящий от разрушенных башен окутал весь город, оставляя сотни людей в страхе еще одного удара, десятки вдовцов и сирот. Молли отпустили с уроков, выразив свои соболезнования и пожелания оставаться сильными в тяжелое время. Она плохо помнила этот день из-за возраста и навалившегося на плечи семилетки гнета стресса. Пожарные и полицейские машины с включенными сиренами и экстренные новости, сообщавшие о списках погибших и горячей линии, на которой диспетчеры обязательно помогут.
В рухнувших, словно карточные домики башнях Молли видела миг между жизнью и смертью. В тот день, который окрестили национальной трагедией, под развалинами оказался не только отец, но и мать, позабывшая о том, что ее тело не придавлено руинами.
В тот год мир расширился за пределы Гудзона, оставив мечты в пользу простой жизни в Куинси с поездками в выходные к заливу Кейп-Код. Джейн был всего год, чтобы она понимала что-то или переживала, зовя папу по ночам. Она просто познавала этот мир шаг за шагом, помогая матери восстанавливаться и смотреть на начало новой жизни.
Больше некому было отвозить Молли на художественную гимнастику, как и нечем, оплачивать. Обязанности старшей легли на ее хрупкие плечи, и каждый день начинался с мантры, что отец бы хотел, чтобы она вела себя как взрослая.
Поездки в Мэн стали все реже и совсем прекратились, когда Молли исполнилось одиннадцать, а у бабушки отказали ноги. Мама словно открестилась от родства с семьей мужа, не интересуясь ни тем, в каких условиях свой век доживали старики, ни тем, кто занялся их похоронами, и лишь когда пришло извещение от адвоката с приложением в виде завещания, на лице женщины промелькнула улыбка.
«Вам досталась эта рухлядь в Дерри, девочки»
По завещанию, датированному еще девяносто восьмым годом, дом переходил в пользование старшей и на тот момент единственной внучки. Уже тогда Дерри казался чем-то изжившим себя.
Оказавшись на пороге старого дома Молли не испытывала ничего кроме раздражения. Она собиралась продать его в двадцать один или подписать какую-нибудь петицию на снос старья во имя развития города или еще чего-нибудь. В пыли, прогнивших досках у порога и ржавом почтовом ящике с облупившейся краской не было ничего, за что можно было бы уцепиться и провозгласить памятной вещью прямиком из детства.
Молли бы подожгла это все и уехала, если бы не глупое обещание самой себе заботиться о сестре.
Отец говорил, что братские и сестринские узы всегда хорошо, ведь это не дает тебе ощутить себя одиноким в мире, но Джейн все больше тянула ко дну. До боли наивная, мнительная девочка, поверившая в сказку, и принесшая в пятнадцать в подоле еще один голодный рот, о котором надо было заботиться.
«Я не пойду в школу больше», - заявила она, уговорив мать подписать согласие на получении домашнего обучения.
Молли собиралась уехать, когда племяннице исполнится год, а младшая сестра ближе к восемнадцатилетию, чтобы нести ответственность на своих плечах.
Смерть никогда не бывает вовремя. Мама оставила их тихо во сне, а через неделю Джейн высказалась, что больше не хочет видеть Уильяма – блудного отца своей недоношенной дочери и хочет уехать из Массачусетса навсегда.
Будто бы это было так просто.
Джейн относилась к тем типам людей, которые наивно верили в доброту окружающих, а еще в особую уютную атмосферу небольших городов. Изрядно действуя на нервы, она постоянно вставляла фразу о родовом гнезде, которое стало для нее теплым воспоминанием.
- Дерри – клоака, Джейн, - парировала Молли, и, не глянув на указатель, свернула в нужную сторону. – Старики здесь доживают, а молодежь съезжает, как заканчивается школа.
Перед приездом младшей сестры ей уже приходилось наслаждаться живописностью штата и уборкой мусора, накопившегося за семь лет отсутствия в четырех стенах живой души. В покрывшихся пылью коробках в гараже покоился старый инвентарь и потерявшие лоск ленты как упоминание о несбывшихся мечтах.
- Мы же выросли в этих местах, - с какой-то теплотой произнесла Джейн, накручивая на палец медный локон дочери. – А теперь вырастет и Иззи.
«Не ты, а я»
Джейн считала, что Дерри принял ее со всем радушием, которое может предоставить маленький город новым жителям. Она любила супермаркеты, небольшой парк и кинотеатр, в котором все фильмы показывали с приличным опозданием.
Молли не задумывалась над тем, принял ли ее этот город, где предстояло провести какое-то количество времени, пока стены не обвалятся. Она старалась смотреть на этот мир немного реальней недалекой сестры, видя безразличие и равнодушие горожан, слоняющихся по улицам и обсуждающим подобно дотошным англичанам погоду. Люди смотрели себе под ноги, передавали по цепочке новую порцию сплетен и быстро забывали очередное происшествие как пропажу людей.
- Здесь так мало детей, - как-то обмолвилась младшая сестра, раскладывая коробки с полуфабрикатами в холодильник. - В нашем детстве здесь было куда больше детей, да? Иззи не с кем поиграть, а ведь когда я была меньше, то у меня всегда была большая компания.
- Возможно, наши друзья предпочитают рожать детей не в четырнадцать.
- Здесь все равно спокойней.
========== II ==========
День сменяла ночь, зеленая трава выгорела и на смену ярким краскам пришла гниль и какой-то сумрак.
Естественная смена времен года лишенная шарма присущего крупным городам.
Молли помнила рождество в Нью-Йорке, а еще в Куинси и до смерти отца праздники имели какой-то смысл, а после превратились в каникулы и уборку снега за пять долларов в соседних домах.