Атласная ткань мягко коснулась кожи. Двумя пальцами он сжал ее подбородок, не допуская возможности отвернуться.
Клоун медленно закатил глаза и, подняв верхнюю губу, обнажил несколько рядов мелких акульих клыков, а после продемонстрировал идентичный нижний ряд. Его челюсть трансформировалась в нечто, неподдающееся логическому объяснению и описывающееся не иначе как пасть. Вся ротовая полость была заполнена этими клыками. Глазницы вовсе опустели, будто бы и не предусматривались в строении черепа.
Смрад усилился.
Молли хотела зажмуриться, встряхнуть головой, отгоняя увиденное, что ставило под сомнение человеческое начало ее знакомого, но неведомая сила не позволяла оторвать глаз и повелевала смотреть дальше, поддаваясь навстречу неизвестности.
Изнутри него исходило странное свечение, наполненное голосами, зовущими на помощь, как в документальных записях телефонных разговоров во время теракта. Кто-то и не один вопиял, и этот вопль мертвых сложился в один до боли схожий на голос отца.
А после наступила темнота, забытье схожее небытием.
Ни плоти, ни телесности. Неподвижность: ни подъема, ни падения, ни спуска. Ни контроля над собственным сознанием, чтобы понять долго ли это продолжалось и продолжалось ли.
Лишь вневременное пространство недвижимой точки.
Больше не будешь играть со мной в молчанку
Я кричу тебе в ухо
Мучаясь от голода, ни перед чем не остановлюсь
Пока не попаду внутрь тебя навсегда.**
_______________________________
* - Герои романа Виктора Гюго “Отверженные”.
После отсылка к одноименной экранизации Тома Хупера 2012 года.
** - Matthew Mayfield – Quiet Lies.
(За достоверность перевода не ручаюсь, т.к. мне кажется, что он отчасти неверен)
========== XV ==========
Человеческая плоть не вынесет ни ад и ни рай, предпочтя балансировать между этими абстрактными понятиями.
Темнота без намека на языки Инферно.
Нить прошлых перерождений изящно соткала человека, не давая ему обезуметь в ужасе, оставаясь на трещинах старого и нового мира, ведь прежнее небо и прежняя земля миновали.*
Молли открыла глаза по звону (не заведенного с ночи) последнего сигнала будильника ровно в восемь утра за сорок пять минут до начала рабочей смены. Это напоминало черную дыру в памяти как после очень-очень хорошей попойки или нескольких бессонных ночей, когда организм сам решает в какой момент стоит закрыть глаза, отстраняя из строя реальности.
Она очнулась на диване с затекшей шеей после неудобной позы.
Никаких клоунов, никаких окровавленных конечностей, никакого наряда полиции оцепившей дом. Ничего.
Молли бы скинула все на усталость, не вдаваясь в выяснение, почему сломанный телефон с неустановленным будильником разбудил ее в восемь утра (ведь дважды в день и сломанные часы показывают точное время?) и почему глубокая трещина, которая должна была образоваться после удара в журнальный столик топором, волшебным образом затянулась.
Но винтовка.
Огнестрельное оружие покоилось рядом с холодным на идеально гладкой поверхности стола. Издалека бы показалось, что Ригс готовится как минимум к заговору или массовому убийству или, насмотревшись фильмов ужасов, попыталась обезопасить себя, прежде чем в дом ворвутся зомби посланники апокалипсиса.
Она питала к себе ненависть как к ебаной наркоше, которая не в состоянии отличить реальность от ночного кошмара.
Прислонившись лбом к отрезвляющему холодной сталью стеллажу, пряча лицо в прохладных ладонях, чувствуя кожное сало на пальцах, коснувшихся носовых пазух, она хотела кричать, когда музыка в супермаркете по прошествии двенадцати часов стала повторять песни по кругу, заткнуть уши, когда механический женский голос оповещал о какой-то акции и товарах со скидкой.
Сорваться на каждого и пропустить еще несколько дней, чтобы проснуться в следующий понедельник, а еще лучше вообще не проснуться.
- Как можно узнать запах? – дряблая рука старушки сочетающей в себе черты «Королевы людских сердец» своей прической «под пажа» и Джеки Онассис (благодаря твидовому костюму) дотронулась до ее плеча. – Я бы хотела узнать запах.
Старушка покрутила перед лицом Молли обычным антиперспирантом, который как один имел специфический запах.
Хотелось съязвить и добавить, что запах старости пусть и выраженной благородно не перекрыть ни одним парфюмированным дезодорантом, что уж говорить об антиперспиранте, который с трудом заглушал пот.
Но нарастающая снежным комом сумма долга заставила выдавить из себя улыбку и с радостью дернуть за пластмассовую крышку, предлагая хоть задохнуться от аромата химии. А после также приветливо указать на кассу, надеясь, что проклятия, произнесенные в мыслях, не отпечатывались на лбу.
Это заняло несколько дней поиска в старых папках, макулатурой которых она собиралась устраивать поджог. Чуть пожелтевшее и сложенное в несколько раз завещание на землю в Дерри с указанием собственника. На бланке сверху значилось название юридической конторы, а внизу подпись, как прародителя, так и заверяющего.
За все годы Молли ни разу не проявляла интереса к тому, где захоронили кости стариков и кто занимался этим, если не близкие родственники. Государство? Смешно. В Дерри никто бы не стал шевелиться ради трупов, которые обнаружили, по всей видимости, не в доме.
Ей казалось, что в такой дыре не может быть больше одной юридической фирмы и то оплетенной за ненадобностью паутиной. Что могут делить местные жители кроме горя, которого хватало на душу каждого.
К своему удивлению, в Дерри обнаружилось две пожираемых конкуренцией не слишком рентабельных фирмы, выживающих за счет постоянных клиентов. Никому не придет в голову нанимать адвоката в маленьком городе, когда крупные города пестрили поистине профессионалами, обладающими той самой волшебной палочкой, вытаскивающей вашу задницу из передряг и превращающие тыкву максимального срока в карету минимального.
Выкроив время перед работой, Молли почти подготовилась к встрече с неким Александром Баттерли, который заверял документы и возможно имел отношение к адвокатской практике только в ее предположениях.
Тонированные стекла не пропускали солнечный свет в вытянутое помещение офисной приемной. Несколько плотно закрытых пластиковых дверей, стены обшитые панелями и несколько офисных стульев пододвинутых плотно к стенке на определенном расстоянии друг от друга, будто бы ожидающих вели на расстрел, а не предлагали подождать. Кулер, криво приклеенные ксерокопии кодекса.
Окружающая обстановка упорно напоминала похоронное бюро или того хуже морг, в котором не хватало люминесцентных ламп и витающей в воздухе скорби и формалина.
Выпрямившись, Молли как маленькая девочка постукивала пальцами по коленям, следя за тем, как секундная стрелка настенных часов совершает полный круг и немного подрагивает на тройке.
Девушка-секретарь, походившая своей нервозностью на практикантку, которой не повезло стажироваться в подобном месте, пообещала связать с Баттерли или же найти хоть какую-то информацию о его местонахождении и зацепку по интересующему вопросу. Как выяснилось, этот тип уволился с застойного болота Дерри и не то перевелся, не то предпочел сменить род деятельности пару лет назад, что было не удивительно.
Ценные кадры здесь не задерживаются. Ну и раз он понадобился Молли, то он, безусловно, не мог оказаться на месте. Она даже не удивилась бы, узнав, что этот парень оставил заявление на увольнение часом ранее ее прихода.
От неопытной стажерки проку было не больше чем от бесплатных консультаций на форумах, где некоторые мужчины любили вспоминать кодекс Наполеона, когда речь заходила об имуществе.
Было и еще кое-что отталкивающего в этой девушке, что склонилась над какими-то старыми бумагами и периодически поднимала глаза на монитор компьютера. Она ничуть не вписывалась в интерьер похоронного бюро юности. Светлые с карамельными бликами волосы говорили, что на укладку было потрачено не меньше часа, а это платье, подходящее для какой-нибудь коктейльной вечеринки облегало фигуру песочные часы.