«Я помню»
Молли переняла манеру разговора, но предусмотрительно прикрыла телефон рукой. Сестре не обязательно знать, кому принадлежит этот номер.
- Ты сейчас одна?
На другом конце провода была слышна возня. Джейн сжимала в руке конец одеяла, натянув рукава фланелевой рубашки (заботливо привезенной старшей сестрой) до кончиков пальцев. Она старалась не смотреть на несколько не выпитых таблеток, из которых при желании можно было смастерить небольшую пирамидку.
Молли быстро преодолела расстояние между комнатой и кухней, чувствуя, что не в силах усидеть на одном месте, когда придется извиваться ужом во время разговора, уклоняясь от неугодных тем.
- Да. Мне скоро на работу.
- Это хорошо. Я знаю, что тебе нелегко и она, наверное, хочет меня увидеть, - уточнять личность не было смысла. - Но я не хочу. Мне больно представить, что от меня теперь никакой пользы. Может быть, появится возможность отправить ее куда-то ненадолго?
- Джейн?
- Мне страшно, - голос младшей сестры звучал понуро и был наполнен отчаянием до той черты крайности, что не было сил назвать имя дочери, предпочитая местоимение «она». - Мне хочется чесать ногу, шевелить пальцами, встать и пробежаться по комнате, но… Ее нет, Моллс. Мне говорили, что это пройдет, но желание только усиливается. Сколько оно еще будет длиться? Врачи говорят, что прошло, не так уж много времени, чтобы я привыкла к своему новому положению, но, сколько должно пройти? Еще неделя? Две? Месяц, год или годы?
Старшая Ригс замерзла на мгновение, опуская взгляд на собственные ноги. Она перемещалась на носках по инерции, не отдавая себе отчет и не задумываясь как это неуважительно по отношению к сестре. Почти как заставить смотреть «Танцы со звездами».
- Тебя скоро выпишут, и ты будешь дома. Я, знаешь ли, уже почти собрала полную сумму, чтобы освободить тебя из башни, Рапунцель.
Ложь. Ложь. Ложь.
- Молли?
- Да?
Джейн помедлила будто бы решая, есть ли необходимость в этом вопросе, а после изрекла это со всей свойственной ей проницательностью:
- Ты успела впутаться во что-то?
Хуже.
Она проебала все, что было возможно, не смогла уберечь девчонку и почти на пороге того, чтобы стать бродягой. Заложить последнее и перебраться в многоквартирный дом на Нижней Главной улице и после пойти сраной уборщицей или лучше перебраться под мост другого штата и заночевать в чужом мусоре, питаясь объедками со стола других.
- Единственная паутина дерьма, в которой я запуталась – Дерри, штат Мэн.
Сестра засмеялась. Тихо и сдавленно как над не совсем удачной шуткой из категории черного юмора.
Молли пообещала еще позвонить вечером и следующим утром. И еще как появится возможность, и когда-нибудь решит, что сказать насчет племянницы, опуская мысль, что это целиком ее вина.
Она удалила номер телефона из журнала звонков, где было еще с десяток не записанных номеров в телефонную книгу, гнушаясь собственного любопытства. На какое-то мгновение ей показалось, что сигарета все еще тлеет в руке, но вовремя заметила, что дым шел из пепельницы, которой служила старая жестяная банка из-под сосательных леденцов.
Было бы неловко.
Стой у окна и, плача,
На улицу гляди:
Уродство в своих ближних
Уродливо люби…*
_______________________________
* - Уистен Хью Оден As I Walked Out One Evening (вольный перевод)
** - Персонажи пьесы Теннесси Уильямса “Трамвай «Желание»”
*** - Бланш Хадсон - одна из главных героинь новеллы Генри Фарелла “Что случилось с Бэби Джейн?”
**** - Главный герой романа Эмили Бронте “Грозовой перевал”
========== XVIII ==========
sing sweet nightingale*
Молли казалось, что она бежала на нескончаемой беговой дорожке, то и дело, спотыкаясь и вытягивая руки в надежде ухватиться за что-то, чтобы не упасть.
Сознание выворачивало старые давно погребенные под золой минувших лет воспоминания, извращая их по-своему и выдавая за чистую монету в сновидениях. Молли никогда не открывала сонники по утрам, читая значение той или иной фантасмагории, что привиделась ей, но сейчас это напоминало неудачные игры разума, пожелавшего добить ее.
Время вело собственную игру против нее самой, а она тщетно пыталась уверовать в то, что у нее еще есть шанс выйти победителем. Почему бы и не представить, что раз в жизни ей может чертовски повезти. Ведь так уже было и не однократно.
Она звонила сестре, убеждая ту, что все шло «как надо», пыталась сохранить каждый цент и не занимать ни у кого, хвалясь перед собой мнимой независимостью.
Как-то ночью Ригс почти визуализировала в своей голове диалог как занимает пятьсот долларов (замахнуться на тысячу было совестливо даже в собственной фантазии) у этого-как-его-парня-социального-работника. Почему-то он каждый раз отказывал, ссылаясь на отсутствие таких сумм и непродолжительное знакомство.
Молли взяла две смены уборщицы в той юридической фирме, как только пронюхала, что их сотрудница не брала трубку уже третий день. По причине того, что ее тело, разорванное на части гнило в дренажной системе.
Два дня = 50 долларов.
Лейсли или Лесли – девушка, так любезно нашедшая за двое суток контакты Баттерли, предложила устроиться на полставки уборщицей на выходные дни, когда здесь не было ни души, но какой-нибудь зевака обязательно спрашивал о перечне услуг, будто было сложно воспользоваться интернетом.
Сам Баттерли ограничил свои амбиции знакомым (до боли где-то под ребрами) Бостоном, округ Саффолк, штат Массачусетс.
11,5 миль разделяет Бостон и Куинси. Автобусы ходят каждые пятнадцать минут, а путь занимает всего 22.
Двадцать две минуты и 11 с половиной миль отделяли бы ее от родной земли, решись она согрешить и бросить все к чертовой матери, чтобы остаться там, у кого-нибудь из старых знакомых.
Молли думала об этом в третий незапланированный выход на работу простой уборщицей и хотела засмеяться в лицо себе семнадцатилетней, кричащей, что до такого не дойдет, и она скорее станет проституткой, чем будет отдраивать чужие комья грязи, насыпавшиеся с подошв. Почти что ебаная Золушка, напевающая себе под нос «пой соловушка»*.
В пятницу она должна была отправиться с пересадками в Бостон. Доехать до Бангора, а после пересесть на поезд и, кажется, еще на автобус.
Ригс взяла за правило каждый вечер считать накопленную сумму денег, стараясь не изымать больше пары долларов на сутки.
Сто долларов – позаимствовала у завсегдатая бара. Услуга за услугу. Она не дала ему напиться и довела до следующего квартала, удостоверившись, что кроме нее никто не посягнет на его прохудившийся кошелек.
Семьдесят пять долларов - три смены уборщицей.
Двести пятьдесят долларов – «аванс» на работе.
Сто долларов – запасы Джейн на «черный» день (не густо).
Жаль, что с возрастом не платят больше за уборку листьев с соседского газона или за услуги няни.
Молли перебирала старые вещи. Снова. Что-то должно было окупить хотя бы потраченные литры бензина на проезд до антикварного магазина. Будь у нее хотя бы работающий телефон, она бы уже усиленно пыталась кому-то продать в интернете ту же винтовку (узнала бы цену и дату выпуска) или какие-то дедушкины альбомы не то с марками, не то с выписанными чеками.
Старая швейная машинка с поломанной на четверть педалью внизу служила подставкой для коробок и сборщиком пыли на горизонтальной поверхности. Джейн попросила ее оставить в память о бабушке по линии матери и чтить предков, а заодно перевезти с собой.
«Когда-нибудь я научусь шить», - младшая сестра всегда питала сладкие иллюзии по отношению к своим талантам и навыкам. «Освою курсы какие-нибудь»
«Знаешь, скорее я заведу чернокожего раба и плантацию»
Машинка, казалось, потяжелела в разы с прошлого раза, когда Молли пыталась загрузить ее в кузов пикапа, буквально слыша, как иголка пробивает ткань, и как стучит педаль и вращается колесо, периодически выходя из строя, напоминая о своем возрасте.
И за эту рухлядь можно было выпросить парочку долларов.
Она отправила на заднее сидение те самые альбомы, чувствуя, что за них можно было выбить куда больше, если бы были знакомые люди в области коллекционирования ненужной ерунды.