Молли присела на свободный стул, ощущая как в горле пересохло, и сердце бешено забилось вновь в предвкушении часа расплаты. Вспомнить бы, в чем она еще виновата помимо своего скотского отношения и не своевременно уплаченного денежного долга. Бишоп расположился напротив нее и свел руки в замок.
- Мисс Ригс, - начал он, сосредоточив взгляд на что-то за ее спиной. Возможно, на рамки с международными сертификатами, греющими самолюбие. – Как ваше самочувствие?
- Н-н-нормально, - Молли прочистила горло, коря себя за то, что уже начала заикаться и не может произнести стандартную фразу. – Нормально.
Заебись. Лучше всех. Разве не заметно?
Мужчина кивнул и вновь перевел взгляд на нее. Невооруженным взглядом было заметно, что он пытался что-то сказать, но по какой-то неведомой причине не мог подобрать необходимых слов, предпочтя скользить ужом вокруг да около.
- Как давно вы знаете свою сестру? – он задал этот вопрос на полном серьезе, отчего становилось смешней.
- С ее рождения? – как-то неуверенно предположила Молли, протягивая руку к пластиковому стакану у кулера. – Вы можете добавить конкретики? Ну, там я должна Вам больше денег, ей сделали еще какую-то дорогостоящую операцию или что?
Бишоп кивнул и вынул из ящика стола какие-то листы формата «А4» бережно хранившиеся в файлах.
- Вы жили с ней всю жизнь, да? – не унимался он, проведя мизинцем по уголку листа. - Вы знакомы с понятием аллергическая реакция? - (Молли кивнула) – Это хорошо. Обычно члены семьи знают об аллергии на цветения или какие-то пищевые красители, добавки или продукты питания у своих родственников, но дела обстоят иначе, если речь заходит о лекарственных препаратах. Сложно выявить аллергическую реакцию, если та не дает моментальный эффект вроде крапивницы или отека, а все из-за побочных симптомов, которые присуще всем препаратам вроде сонливости и головной боли.
- Стоп, - она прервала его лекцию, которая в настоящий момент стала для нее набором слов. - Конкретику, Док. Конкретику!
- Да-да, мисс. Просто я хотел немного ввести вас в курс дела. Так сказать вводная лекция. Вы же, наверное, студентка? Извините. В общем, у человека могут проявляться аллергические реакции самым различным способом и в некоторых случаях на накопительный эффект различных препаратов.
- Блять! - выругалась Молли не в силах больше терпеть эту бессмысленную браваду. - У Джейн аллергия? Отек какой-нибудь или что? Вы можете обойтись без этих вводных лекций? Я все равно нихуя не вникаю.
- В медицинской практике мы никогда не знаем, как поведет себя организм на одни или другие препараты, поэтому никогда не можем предсказать исход, - будто бы не слыша, продолжил Бишоп и после нехотя подвинул бумаги. – Мне очень жаль.
Молли грубо перехватила их, вынимая из шуршащих под пальцами файлов. Первый лист был с историей болезни, операциями и историей лечения. Она не знала ни одного препарата из приведенного списка, чтобы возмутиться или предъявить свое недовольство.
Следующий был голубого цвета. И она прекрасно знала, что это значит. В ящике с документами уже хранился один такой скрытый от чужих глаз и пальцев Иззи.
Ей выдали его несколько лет назад с такой же сочувствующей миной.
Сертификат о смерти. Уже предусмотрительно заверенный с выбитой датой и подписью внизу подтверждающей подлинность.
Буквы никак не хотели складываться в слоги, а слоги в слова и только расплывались в этом синем море ее скорейшего безумия, доносившего шепот: Теперь ты довольна, Молли? Ты гордишься мной? Я больше не обуза для тебя?
Она зацепилась глазами за имя, надеясь, увидеть там какую-нибудь Эрику или Дженнифер, которую приняли за ее сестру.
17 лет. Образование 10 классов. Прочерк – жирная линия в графе колледж. Пустота в строчке серийного номера страховки и семейного положения.
Пустые строчки, начиная с двадцать четвертой, где указывалось погребение или кремация, похоронное бюро и кладбище.
Еще пустовала строчка подписи представительного лица. Разве такое должно быть?
Она отложила в сторону, приступая к третьему листу с заключением, к которому пришли после вскрытия.
- Какого хуя делали вскрытие?
- Я бы попросил Вас выбирать выражения, мисс Ригс, - серьезным тоном начал мужчина. - На медицинское вскрытие для выявления причины смерти никто не просит разрешения.
- Но она несовершеннолетняя! И я ее опекун! И я против этого!
Молли знала, что такое вскрытие. Понятия не имела, откуда ей была известна эта информация, но знала, как разрезают кожу, а после зашивают и в брюшную область складывают все органы, в том числе и мозг. А еще набивают рот тряпками, чтобы покойник его не открыл. И вынимают мозг и стараются зашить так, чтобы кожа была натянута. Ювелирная работа, блять.
Она вернулась к тексту, скользя по строчкам, но безуспешно не улавливала сути. Что-то говорилось об интоксикации и дополнительной токсикологической экспертизе, аллергической реакции, неправильном совмещении препаратов и о каких-то подозрениях на суицид.
- Что это значит? – Молли ткнула пальцем в строчку о суициде. – Моя сестра не самоубийца.
- Видите ли, мисс Ригс, наши эксперты сошлись на таком мнении, что это могла быть попытка самоубийства, но прошу заметить, что это лишь одна из версий. Не каждому взрослому человеку удается побороть депрессию, вызванную подобными происшествиями, а тут говорится о юной девушке с ярко выраженной, извините, инвалидностью. Для принятия «нового себя» нужны месяцы, а то и годы, а это подросток и, конечно, могла прятать таблетки или принять их не в той очередности, - Бишоп зачем-то поднял указательный палец вверх. - Но! Мы не отрицаем того, что в чем-то могла быть ошибка и наших специалистов, которые не заметили ухудшения ее состояния или списали на побочную реакцию то, что могло быть одним из симптомов аллергии. Как вы знаете, что онкологические заболевания и многие реакции в организме под воздействием различных факторов «мутировали» до такой степени, что иной раз и не отличишь одно от другого.
Она повторно оторвала взгляд от бумаг, столкнувшись с собственным гневным отражением в стеклах очков, и мгновенно осадила желание вцепиться когтями ему в глотку.
- Я хочу увидеть ее.
- Да, конечно, - уже мягче отозвался мужчина, поднимаясь со своего места. – Ее вещи вы сможете забрать у стойки медсестры. Их отнесут туда.
Она не сразу сообразила, о каких вещах может идти речь. Какая вообще разница выкинут их, сожгут или отдадут обратно? Молли не нужны ее вещи, она не ляжет рядом с ними на кровати, и не будет вдыхать тот запах, который скоро исчезнет, рыдая в подушку. Она не будет носить их и думать о сестре, как та делала, когда надевала вещи матери.
Когда приехали забирать тело матери, то Молли сразу же собрала вещи для похорон, чтобы не заезжать повторно в похоронное бюро.
Все потеряло смысл. Погоня за деньгами, тот азарт собрать необходимую сумму, договоренности и желание построить другую жизнь. Хотелось напиться, проспать год, а лучше напиться до смерти или помутнения рассудка, выблевывая свои органы после лишней стопки.
Ей разрешили воспользоваться служебным лифтом, до которого она дошла на ватных ногах, все еще потирая пальцами три листа и файлы.
Молли прислонилась затылком к задней стенке кабины лифта, нажимая на кнопку с подписью «подвал» и отсчитывая секунды, посмотрела, как двери закрываются и грузоподъемная машина уносит ее вниз.
Здесь специфический запах, стерильность и тишина, в которой тоже можно свихнуться.
Ее нехотя запустили в холодильную камеру и подвели к одному из столов. На удивление все бирки находились на руках, откуда не смогли слететь, наверное. Несколько тел в конце помещение не были накрыты, но сестру покрывала белая ткань.
Молли собственными руками отдернула ткань, нервно сглатывая и борясь с чувством тошноты. Джейн была похожа на тех мертвых детей из цирка, разве что еще не гнила, не обзавелась червями, опарышами или кто еще входит в список любителей лакомиться мертвой плотью. Трупные пятна сходят, кажется, со временем и она была намного бледнее, какого-то желтоватого цвета по вине освещения, которое еще подчеркивало секущиеся волосы не скрытые никаким пакетом или шапочкой.