— Фиэлти! Арма! Вы здесь?
В ответ на мой оклик дом ожил: наверху раздались торопливые шаги, хлопнула дверь чердака, заскрипели ступени. Я узнал поступь Фиэлти — узнал бы среди тысячи других — и рванулся навстречу, поймал у подножия лестницы. Мы закружились по комнате, смеясь как безумцы, как дети.
Я столько хотел сказать — завтра, завтра, будем петь вместе, никто нас не остановит, атака будет прекрасной, прекрасной как ты, ты такая красивая, волосы черные как цвет войны, цвет победы, губы горячие как песня, с тобой я как в огне тысячи песен — столько хотел сказать, но потом, потом.
Потом — когда полдень остался позади, свет изменился и солнечные лучи наискось разрезали комнату; когда Фиэлти выскользнула из моих рук, собрала рассыпавшиеся амулеты и натянула рубашку, — тогда я вспомнил, где Арма. Рано утром она вместе со своим учеником ушла за ворота Рощи. Понесла флягу с целебным настоем в дом богачей в восточном квартале. Где застал ее голос лидера, на улице или в душной гостинной, увешанной коврами? Я представил, как Арма осматривает больного, сочувственно выслушивает жалобы. Как он благодарит ее, пытается проводить до двери. И не знает, не знает о том, что она услышала, даже не догадывается, что сегодня последний день привычной жизни, а может и вовсе последний день его жизни — незачем лечиться!
Я представил все это и засмеялся.
— Хватит валяться. — Голос Фиэлти донесся из соседней комнаты. Такой строгий голос, словно не она только что целовала меня, позабыв обо всем. — У нас есть дела.
Да, они обе строги ко мне, и Фиэлти, и Арма. Они самые лучшие, самые близкие, мы одна команда, я так люблю их обеих.
Это чувство, горячее как солнце, захлестнуло меня, не дало шевельнуться. Я лежал, смотрел, как качаются под потолком пучки трав, вдыхал аромат шалфея и мяты. Ветер за окном нес запах хвои, струился теплом, — словно моя любовь затопила всю Рощу, весь мир, вернула лето. Я слушал щелкающую трель ласточки под крышей, а мысли все не уходили от Фиэлти, шуршащей чем-то за плетеной стеной, и от Армы, идущей по улицам, спешащей домой.
В Рощу — окруженную белыми стенами, со всех сторон сжатую улицами и домами. В каждом доме живут захватчики, наши враги. О, они не знают, кто мы, нет, не догадываются, что в самом сердце столицы поселился темный народ. Считают нас безобидными сумасшедшими, решившими изучить магическое искусство побежденных. Кто-то зовет шарлатанами, кто-то благодарит за исцеление. Откуда им знать, что мы не только собираем травы и песней успокаиваем боль? Что наша сила смертоносна?
Завтра узнают, узнают все.
Шестьсот лет, поколение за поколением мы таились среди них, готовились и ждали. И я прожил бок о бок с врагами всю жизнь, но так и не научился их понимать. Зачем они сковывают себя клятвами верности, зачем живут в опостылевших семьях? Почему цепляются за узы родства, почему гордятся своими детьми, но вечно жалуются на них, вечно ругают? Никогда мне не понять врагов. Что ж, и они когда-то не смогли понять нас.
— Кимри. — Голос Фиэлти стал еще резче и строже, и я мотнул головой, отгоняя мысли, поспешно поднялся, оделся.
Да, еще много нужно успеть. Обойти Рощу, еще раз проверить все, вложить волшебство в оружие, раздать младшим защитные камни. Их сейчас собирала Фиэлти — вытаскивала из плетеных шкатулок и коробов, придирчиво осматривала, раскладывала на столе. Обернулась, когда я подошел, откинула с лица непокорные пряди.
— Совсем я забыла. — Она подавила вздох и протянула мне котомку, сшитую из ярких лоскутов. — Сегодня третий день недели. Я останусь, а ты сходи.
Точно. В третий день мы с Фиэлти обычно ходим в город. Толкаемся в торговых рядах, заглядываем в лавки на Цветочной улице. Нас помнят, поджидают, удивятся, если не придем.
Но не все ли равно? Подготовиться к битве важней, чем избежать пересудов на рынке.
— Да ну их, — сказал я.
— Нет.
Фиэлти заставила меня взять котомку, и на миг наши пальцы переплелись на скомканной ткани. «Не хочу, чтобы ты уходил», — говорило это прикосновение. И: «Скорей бы кончилось ожидание, скорей бы зазвучала наша песня». А потом Фиэлти отпустила мою руку — нехотя, с сожалением — и улыбнулась:
— А то ведь скажут: «Где же этот рыжий волшебник, почему не приходил?»
Я засмеялся вместе с ней, кивнул. Фиэлти права. Пройдусь по городу врагов в последний раз. Пусть для них все будет, как обычно.