— Начнешь прямо сейчас, или обождешь немного?
— Я же сказал. Я в норме.
— Добро. Как считаешь где мы?
— К гадалке не ходить, во Владивостоке. — Зло пнув заросшую травой землю, буркнул гигант и добавил одними губами еще пару ласковых.
— Вот и я так думаю. Я родился во Владивостоке и ни с каким другим местом не спутаю. Ну а на подножии этой сопки, по всей видимости, в последствии был построен дом Сергея.
Звонарев осмотрелся по сторонам и мысленно прикинув, кивнул Песчанину, соглашаясь с его правотой.
— Судя по очертаниям, там в бухте находятся крейсера 'Рюрик' и 'Россия'. — Между тем продолжал Антон. — Последний, построен в 1896 году. Так как 'Рюрик' все еще в гавани, а не на дне то мы имеем период с 1897 по 1904 года. Вот пока и все, что я могу сказать. Теперь самое главное. Нам необходимо определиться какой сейчас год, параллельный это мир или прошлое нашей Земли. Насколько история этого мира отличается от нашей. Но самое первоочередное это средства к существованию. Я думаю золото это самая твердая валюта всех времен и народов. Прикинем наши возможности.
Антон сам себе поражался. Оно конечно хотелось рвать и метать, да только этим делу не поможешь. Возможно, сказалось и то, что он ни раз и ни два мысленно прорабатывал варианты своего попадания в прошлое и то, что он сделал бы, окажись все это реальностью. Опять же множество прочитанных книг, на тему попадания в иные миры, наших современников, все это несколько сгладило неправдоподобность ситуации и позволило мыслить, так сказать, позитивно.
В наличии оказались золотая печатка Песчанина, крестик на тонкой цепочке и два зуба Звонарева, и довольно массивная цепочка на шее Гаврилова, чему не мало удивился Антон.
— Откуда дровишки. Вроде не новый русский.
— Так я же с Магадана, на приисках подрабатывал. Вот справил на черный день. Сам говоришь валюта интернациональная.
— Антон, а при чем здесь мои зубы?
— Ну, если что, то тоже какой ни какой, а актив. Гризли, отставить. — Взглянув на потирающего здоровенный кулак Семена, одернул его Песчанин. — Нам только морды сейчас друг другу чистить.
— Так я же как лучше, командир. — Вздохнул мичман. — Сереге к зубодеру не идти, страсть как их боюсь, а я бы раз, испугаться не успел бы, ювелирную работу гарантирую, нам актив в копилку, ну и я душу отвел бы.
— Вон, по сосне отработай, глядишь и полегчает.
— Ага. По ней отработаешь. Ну что пошли, что ли.
— Пошли уж.
***
Трое молодых людей на улицах Владивостока одетые в несколько странную одежду не вызывали ровным счетом ни какого удивления, вернее удивление если и было, то его старались не выказывать. Хотя очень напрягало отсутствие головных уборов. Оказывается здесь все поголовно носили либо различные шляпы, либо картузы и будучи с непокрытой головой в подобном окружении, трое путешественников во времени, чувствовали себя неуютно, так как явно выбивались на общем фоне.
Антон обратил внимание, что язык несколько отличается от того что принят в матушке Россее конца двадцатого века, ну да это и неудивительно. Иногда он ловил себя на мысли, что теряет нить разговора из-за непривычных оборотов речи, построения фраз или при применении слов, которые в их современности попросту выпали из оборота или были заменены другими. Подобные же трудности при общении с ними испытывали и их собеседники.
Когда они заговаривали, то их говор отличался от местного, настолько, что на них невольно обращали внимание, но не так, чтобы пристально, ну да какого только народа нет во Владивостоке, а Россия матушка куда как велика.
Золото продали без проблем, ювелир предложил вполне приемлемую цену. Возможно, что он их обобрал и скорее всего так и было, но друзьям выбирать не приходилось, так как цен они все едино не знали.
Через каких-то два часа, после появления в городе у них в кармане уже лежали пятьдесят рублей. Сумма весьма не плохая если учесть, что корову в то время можно было приобрести за десять. По настоянию Гаврилова решили перекусить в одном из трактиров, правда просьбу Семена о дегустации водки царских времен отмели начисто.
Потом посетили лавку, где прикупили себе по картузу, что не говори, но привлекать к себе излишнее внимание непокрытой головой не хотелось, и без того они сильно не вписывались в окружение. Купили и один пиджак с накладными карманами, для Звонарева, чему тот сильно удивился, так как после этих покупок и трактира, денег оставалось не так чтобы много. Но на Звонарева у Антона были кое какие планы, так что карманы ему скоро понадобятся.
После всех этих манипуляций, Песчанин не на долго посетил еще какую-то лавку, из которой вышел, улыбаясь во все тридцать два зуба, сохраняя загадочный вид.
— Сережа, ты не помнишь, как мы однажды оплатили посиделку в ресторане на твое день рождения. — Лукаво поинтересовался он.
— Это было не один раз, но в первый. — Чувствуя подвох, подозрительно поправил друга Звонарев.
Антон заговорщицки подмигнув раскрыл ладонь и показал три наперстка и бусинку.
— Придется повторить.
— Антон, прекрати. Тогда мы были совсем салаги. — Тут же поняв куда клонит Песчанин, возмутился Сергей.
— Брось. Мы не так уж и сильно выросли. А потом, тогда нам хотелось пошиковать, а сейчас нам необходимо выжить. Так что выхода у тебя нет.
— Может, ты блеснешь своей игрой на бильярде, — предложил Звонарев, все еще надеясь, что ему не придется катать в наперстки.
— Не выйдет. Во-первых, у нас не тот прикид, чтобы мы могли пройти в приличное заведение, а во-вторых, денег не так уж и много. Так, что идем на рынок, или взваливай на себя руководство группой.
Гаврилов услышав это, прыснул в кулак, но деликатно отвернулся, чтобы не нервировать Сергея, испытывая перед ним чувство неловкости за своей попытки покуситься на его зубы.
— Что ты постоянно шпыняешь, станешь главным, станешь главным, то Семену, теперь мне. А вот возьму и соглашусь, — недовольно пробурчал Сергей, но затем, вздохнув взял наперстки. — Учти, я этим уже давно не занимался, так что и в трубу вылететь можем, ну и если застукают одна надежда, что отобьете, я боец никакой.
— Да знаю я, знаю. Но кто сказал, что мы вот так сразу ринемся отыгрывать заработанное тяжким трудом. Потренируешься.
Отыскать тихий переулок не составило особого труда. Так что, забившись в какой-то угол, между, толи сараями, толи непримечательными домиками, они особо не вдавались в подробности, трое горемык, начали увлеченно играть в наперстки. Вернее играли двое, Звонарев же, потея от натуги, пытался всячески их обыграть, шельмуя с маленькой бусинкой, то так, то эдак. К слову сказать, получаться начало далеко не сразу, что ни говори, но навыки Сергей подрастерял. Примерно через два часа, Звонарев вдруг почувствовал, что напряжение его отпустило, руки сами собой вспомнили, то чем некогда занимались, а Песчанин и Гаврилов, вдруг осознали, что уже не в состоянии уследить за неуловимой бусинкой, которая всякий раз оказывалась не там, где должна была быть.
Рынок встретил их шумом и гамом, столь характерным, что он мало изменился за прошедшие сто лет, вернее он очень походил на тот, что они застали еще будучи курсантами, в эпоху дикого капитализма. Впрочем, пожалуй даже тот был потише, потому что там если слышались голоса зазывал, то не так часто и густо, как на этом. Отовсюду слышались крики, нахваливающие тот или иной товар, этакая реклама, не нуждающаяся ни в каком громкоговорителе, визгливые бабьи голоса то и дело перекрывали мужские, потом все повторялось с точностью до наоборот. В общем, то что надо, народу полно, все с какой ни какой монетой, кто же на рынок пойдет без денег, гуляй не хочу.
Предприятие оказалось довольно выгодным, хотя его-то никто не рекламировал. Незачем. Достаточно было Звонареву усесться, устроив на коленях кусок доски, а Антону сыграть для затравки пару партий, как люди сами потянулись к наперсткам. В лохах недостатка не было, что поделать, такова натура человеческая, вот хочется поймать золотую рыбку и все тут. Звонарев честно расплачивался с теми кто выиграл, угадывая под каким наперстком находится бусинка, но не забывал забирать деньги у проигравшихся. Выигрывавших он со вздохом называл глазастыми и как бы терял к ним всякий интерес, стараясь завлечь в игру других, но победителей это не устраивало, кто же откажется от возможности заработать когда везет.