Встряхнув огненными кудрями, повернулся к Нему. Ухмылка пропала немедленно. Приложив правую ладонь к сердцу, поклонился. Он ответил легким наклоном седозлатой головы и опять устремил свой взор в мою глубину…
Я, казалось, дышала так глубоко, что, вдыхая, втягивала всю тайгу в свои лёгкие… Если бы они у меня тогда были… Отчаянье охватило меня, душили слёзы, безумно хотелось кричать, выть… Бежать к ним в поле, поднять каждого, вдохнуть жизнь, успокоить, приласкать и постараться с ними вместе забыть этот безмерный страх и ужас!!!
Но я даже двинуться не могла… Сознание бестелесно…
Я беспомощно просто взирала на этот ужас и полыхала, казалось, всеми оттенками пламени и гнева, как бы он на самом деле ни выглядел! Большего я сделать не могла… И это пугало ещё сильнее… Тем временем, Семаргл встал рядом с ним, поодаль, слева, озаряя плащ огненно-жёлтым заревом. Постепенно успокаивался. Глаза его теперь струились светло-голубым пламенем, мягким и тёплым, тихо вспыхивая золотыми прожилками. Вот, наконец, выдохнул. Спокойно и тихо. На плаще стала изменяться картина снова…
Небо прояснилось, заголубело, посветлело. Пошёл дождь. Сначала тонкий, мелкий. Сквозь белые облачка пробились лучики света. Яркие. Освещали лица людей, лежащих на поле, и, очищая их от боли и гримас ужаса, разглаживали каждую морщинку и складочку… Капли дождя смывали грязь и кровь. Всё уходило. Исчезало в почву.
Шум капель успокаивал, и постепенно становилось также чисто, светло и мне… Гнев постепенно разжимал свои стальные когти, и становилось легче дышать. Взор прояснился. Трава, очищаясь, становилась вновь зелёной, изумрудной. Даже ромашки с васильками подняли несмело свои головки и заиграли на поле яркими пятнышками…
Дождик усиливался, но я не обратила на это внимания, наблюдая, как от тела одного из лежащих на земле отделился комочек света… Голубой, светящийся, похожий на головку одуванчика, уже созревшего семенами. Настолько лёгкий и воздушный, что захотелось на него дунуть, отправить домой, в облака. Вокруг него был свет. Он переливался. Где-то я это уже видела… Неосознанно повернула взгляд на Него. Да! Он светился так же! Свет преломлялся, проходя сквозь этот комочек облака, как будто распадался на несколько частей… Прекрасно… О! Вот и второй появился. А там дальше и третий! Так, один за другим, разноцветные, они покрыли собой все поле, плыли над людьми, над частями людей, над багряными ручьями. Вскоре скрылся весь этот кровавый ужас под пеленой светящихся маленьких искринок, которые, переливаясь на свету, волнами играли…
Мне стало почему-то спокойно и тоскливо в это время… Я заметила, наконец, что дождь уже капал крупно, тяжело и звонко. Но капли, размером с горошину, пролетали сквозь комочки, как сквозь воздух. А вот трава и цветы уже почти лежали на земле, прижатые натиском потока воды… Запахло бурей, ветер усилился. Справа поползли тёмные тучи. Звук странный… Я такого не помню… Надрывный, звонкий. Зловеще-грубый, тёмный звук, нарастая, заполонил вокруг всё. Потемнело. За гулом ворвались птицы! Они чёрными огромными крылами, размахивая и торопясь, загребали тяжёлый от дождя воздух, стремительно проносясь мимо меня в поле.
Почти не останавливаясь, вонзались птицы в тела людей, раздирая их на куски, жадно, с клёкотом, глотали ошмётки, задирая клювы вверх. Вонзаясь, торопясь, – снова в жертву. Птиц очень много… Всё поле покрылось кишащей чёрной массой… Сопровождая свою страшную трапезу громкими вскриками, хлопали крылами и шумели столь сильно, что я погрузилась в этот хаос вся. Была поглощена созерцанием этого кровавого пира всем своим существом, от страха, не ощущая даже отвращения или злости… Даже не отвлекаясь, я очень внимательно и с интересом за ними наблюдала. Казалось, кроме любопытства ничего не ощущала… Вокруг тем временем происходило куда более интересное действо…
– Здравия, Марена! – тихо и строго пронеслось в голове. – Твоё время. Приступай.
Это отвлекло меня от картины с птицами, и я обратила внимание на Него. Он улыбался. Слабо и печально. Почему-то мне стало неловко, стыдно немного… Он указал посохом на запад.
Там, на фоне фиолетового неба, переливающегося искрами зелёных и голубых светлячков, наступала тьма… Во всей своей красе и великолепии, Мара, стройная и напряжённая как струна, взирала свысока на поле. Её прекрасное тело укутано плотным закатным туманом. Тёмно-синий, искрясь редкими прожилками молний, он прекрасно подчёркивал её нежную благородно-белую кожу. Фиолетово-чёрный ореол кудрей ниспадал на мраморно-белые тонкие плечи, ненавязчиво прикрывая обнажённую упругую грудь. Она прекрасна! Молода, строга, ступала по земле босыми ногами мягко, величественно. Но каждый её шажок сопровождался раскатами грома так, что захотелось сжаться и прикрыть уши ладонями… Взгляд её томный, мягкий, медленно скользил по полю. Остановился на мне… Неожиданно меня пронзил такой холод и отчаянье, что зазвенело всё вокруг колокольным набатом! Оказалось, глаза её чёрные, как сама тьма, пустые и бездонные. Смотреть в них бессмысленно – не видно ничего! И нет в них ничего! Бесконечная тишина – самое подходящее, что пришло в голову в тот момент. Бездна. Я поняла, что медленно начала в них проваливаться… Мягко, спокойно я тянулась всей своей сущностью в эту глубину и мглу со всё нарастающей жаждой покоя… Там тихо… Бесконечно тихо… Бессмысленно… Тихо…