Мария-Антуанетта сидела рядом с графом д’Артуа, который держал поводья, предоставив лошади идти, как ей заблагорассудится. Приоткрыв рот, насупившись, принц, казалось, был занят мрачными мыслями. Дофина, наблюдавшая за ним, толкнула его локтем в бок:
– Эй, Шарль, вы мрачный, точно капуцин; сегодня утром вы скучный спутник.
Граф вздрогнул и посмотрел на невестку. Из-под голубого бархатного берета искрились под солнечными лучами глаза Марии-Антуанетты, а щеки под воздействием лесного ветерка приобрели перламутровую прозрачность.
– Господи! – воскликнул он. – Как вы хороши!
Молодая женщина рассмеялась:
– А поэтому у вас такой мрачный вид? Вы совершенно не галантны.
Артуа вздохнул:
– Повезло же этому чертову Берри жениться на такой женщине, как вы! Впрочем, всегда одно и то же: простакам все достается полной чашей.
Дофина грустно вздохнула:
– Вы ошибаетесь, мой дорогой, он еще не пробовал из этой чаши.
– Какая досада! – усмехнулся молодой человек. – Ах, Антуанетта, хотите знать, кто вы есть? В трех словах: жемчужина перед свиньей.
– Артуа! – воскликнула дофина. – Не будьте так грубы, прошу вас, и помните, что говорите о моем муже.
– И это ваша вина: знай вы латынь, я бы сказал вам эту истину на языке Вергилия. Почему так: моему брату дали в жены самую красивую принцессу Европы, а мне…
– Замолчите, Шарль, – жеманничая, остановила его Мария-Антуанетта. – Есть другие. Уверена, что вам найдут такую невесту, в которую вы влюбитесь настолько, что даже не будете смотреть в мою сторону.
Принц опустил голову и пробормотал:
– Кажется, уже нашли. И это самое печальное.
– Что? – воскликнула заинтересовавшаяся Мария-Антуанетта.
– Меня хотят женить, – сообщил подавленный Артуа. – Я вчера узнал… Дурная новость… Эту штуку придумали мерзавцы д’Эгийон и Мопу… Укрепить союзы! У них это выражение не сходит с губ, лучше б они проявляли такую же заботу о сиськах своих жен и любовниц.
– А на ком вас хотят женить?
– Кандидатка еще не выбрана окончательно, но говорят о сестре графини де Прованс.
– А какая она? Хорошенькая?
– Я со вчерашнего дня изучаю «Королевский альманах», чтобы узнать. Вот она: ребенок ростом четыре фута шесть дюймов; аппетитный кусочек, как вы видите! Да я потеряю ее в своей постели… Ничего спереди, ничего сзади. Нос длинный, глаза косят…
– И всё?
– Танцует, как корова… Вам этого мало? Хорошую жену я получу! Наше несчастье, Антуанетта, будет похожим, поскольку, полагаю, Берри не утомляет себя проявлениями доказательств любви к вам.
– Доказательств? Друг мой, я не претендую на множественное число, мне вполне достаточно единственного.
– Какая скромность! – с горечью прокомментировал Артуа. – Подумать только, что мой брат целыми днями торчит в кузнице, возясь с замками, но оставляет нетронутым тот, что является шедевром, драгоценностью…
Мария-Антуанетта бросила на собеседника лукавый взгляд:
– Может быть, все дело в том, что он еще не сумел выковать ключ к нему?
Артуа так подпрыгнул в кабриолете, что испугавшаяся лошадь побежала галопом.
– А если этот ключ предложу вам я? – спросил он.
– О, Шарль! – воскликнула дофина, покраснев до ушей. – Что вы осмеливаетесь мне предлагать!
– Вполне разумную вещь, моя красавица… Поразмыслите, ведь это же вы декламировали мне четверостишие Жантиль-Бернара:
Будьте спокойны, Антуанетта, вам не придется жаловаться на жильца, которого я вам рекомендую.
В этот момент коляску резко дернуло, лошадь споткнулась и остановилась как вкопанная.
– А, вот и ущелье, – сказала молодая женщина.
Самое время! Открывшийся пейзаж был достаточно интересным, чтобы отвлечь их от принявшего опасный оборот разговора. Круто вниз уходил отвесный обрыв. Лес, словно испугавшись, не приближался к его краям. Ни деревца, ни травинки, ни птичьего крика, лишь хаотическое нагромождение чудовищных скал, насколько хватало взгляда, висящая над ними мертвая тишина и яркое солнце.