«Гладиаторы» мои прекратили поединок и помчались туда…
Я вновь перечитываю письмо. «А к бабушке Абаимихе, как летось и в третьем году, из леса опять пришли дикие козы…» Значит, браконьеры опять выползли на свое преступное дело. Но интересно то, что дикие звери не забыли человеческой доброты и в трудную минуту пришли сами и привели с собой еще одного, по всей вероятности, детеныша.
Ф. Шпаковский
РАССКАЗЫ
СКОЛЬКО У ДЯТЛА В ЛЕСУ ЗАБОТ?
Утреннее солнце только-только уперлось золотой лысинкой в край неба, а мы со знакомым лесником Никитой Петровичем успели в поисках поздних сморчков обежать весь лес и, устав, сели отдохнуть на сломанной сосне.
Молодое, по-весеннему звонкоголосое начиналось утро. Песни, песни, песни кругом! Всяк старается на свой вкус и лад. Далеко разносятся смелые, красиво-звучные переборы зябликов, недавно прилетевшая горлинка подает задушевный голос из зеленого туманца молодых берез, а в сырой низине все еще поют свои песни-пересмешки непоседливые варакушки.
Мы замолчали, заслушались. Неожиданно на стоявшую неподалеку старую березу сел пестрый дятел. Береза болела давно. Это видно было по нездоровому белесому цвету листьев, по бугорчато-черным наростам на сучьях. Дерево раньше времени отживало свой век.
Дятел не хотел с этим мириться. По пробитым кое-где в стволе неглубоким дыркам мы догадались, что наведывался он сюда не первый раз. Выстукивал, осматривал, угадывал, где в древесном теле напрокладывали потаенных ходов жуки-пилильщики, где угнездились личинки жуков-усачей да короедов-заболонников.
Видать, в тот день решился дятел на крайнюю меру — срочную операцию дерева. Он посидел чуточку в задумчивости, словно собираясь с духом, потом проскакал вверх по стволу, примериваясь, с какого бока ловчее начать. Мне показалось — птица повернула голову, приложилась к березе и, как самый настоящий врач, долго выслушивала, что делается там, внутри дерева. Цепляясь покрепче, дятел перебрал лапками, откинул голову и ударил.
Лесник оживился, улыбаясь, подмигнул мне:
— Смотри, как работает! Трудяга! Свое дело всегда на совесть исполняет. Поберег бы себя: говорят, что дятел от сотрясенья мозга умирает, а он всякий день — молотит и молотит. Заметь-ка, все птицы в лесу распевают, а этот молча плотничает. Я уж про себя думаю, дятел петь-то умел раньше не хуже других, да разучился, потому что дел у него всегда невпроворот. А знаешь, сколько дятел полезных дел для леса делает? — спросил меня Никита Петрович. — Он ведь и швец, и жнец, и на дуде игрец. Вот смотри… — и лесник принялся считать, загибая на руках пальцы. — Ну, перво-наперво, деревья отменно врачует. Все птицы, сколь есть в лесу, одинаково кормятся: кто с веток, кто с земли, кто с листьев, а вот так, как дятлу, — из дерева себе еду выбить — ни одной не дано! Заодно и дерево лечит. Хирург лесной! Остальные-то птицы будут эти… как их… терапевты, что ли!
И в других делах дятел леснику тоже первый помощник. Сколько за зиму он шишек с сосен да елок соберет — не сочтешь! Пень с отщепиной найдет и таскает туда их всю зиму. «Кузницами» такие места зовут, слыхал? «Кует» дятел потихоньку, к весне целый ворох накрошит. Он семена выбирает, кормится в голодное время. Да разве семена все до одного ему в рот попадут? Больше половины по ветру разлетится, землю засеменит.
Иногда устроит дятелок «кузницу» в таком месте, где сосна сроду не росла. А через год-другой, глядь, то тут, то там маленькие сосенки ершатся. Нельзя ошибиться — дятловы это посадки.
Жилье для птиц строить — тоже его забота. Выдолбит весной дятел дупло, штук семь будущих «молотобойцев» в нем выводит. Вылетят птенцы из гнезда — и прощай родное место навсегда! На следующую весну дятел новую квартиру себе «строжет» — только щепки в стороны отскакивают. Жильцы зато не зевают. Я когда в обходе бываю, все стараюсь углядеть, приметить. Иной раз видишь: у дупла синички друг друга за чубы таскают. Так они жилплощадь, дятлом оставленную, поделить стараются. Возвращаешься, а пичужки все еще дерутся — добрых квартир в лесу всегда не хватает… Да без дятла их, пожалуй, и вовсе бы не было!
В одном до недавней поры обижался я на дятла крепко, — поглядывая на меня вопросительно (не надоел ли со своими разговорами), продолжал Никита Петрович. Но я слушал лесника с интересом. — Да теперь и этот грех простил работящей птице. На удивленье любит дятел сладкое! Чуть весной сок в березах пойдет, он и начинает дырки в коре сверлить. Окольцует дерево и попивает сладенькое.