КЕХА по-прежнему ждала.
Паучки обживались на новом месте, привыкали к своим каждодневным маршрутам, которые, рано или поздно, заканчивались возвращением домой. Одни уходили далеко, другие не очень, третьи вообще не покидали углубления, где находилось их пристанище, но так или иначе все они приходили обратно.
Однажды перед рассветом, пока вся живность на поляне дремала, кроме Росомахи, настороженно следившей сквозь прутья клетки, КЕХА прочертила большим пальцем борозду на земле. В форме окружности, охватывавшей углубление.
Выждав какое-то время, КЕХА снова наклонилась и провела еще одну окружность. На этот раз шире в диаметре. Окружность охватывала и углубление, и первую окружность. Между линиями появился зазор шириной в два человеческих шага. Чуть позже, когда КЕХА почувствует, что солнце вот-вот появится на горизонте, она проведет еще одну окружность. Самую широкую.
КЕХА выпрямилась, глядя на свои художества, и Росомахе, следившей за ней, показалось, что та удовлетворенно улыбнулась.
Теперь обеим — и КЕХА, и Росомахе — оставалось ждать, когда взойдет солнце, и паучки станут покидать свое пристанище. Многое решится и станет ясным, когда первый паучок достигнет ближайшей борозды.
7
Аркадий, сорокачетырехлетний предприниматель, отъезжал от своего дома в центральной части поселка в приподнятом настроении.
Почему нет? Тепло, солнечно. Жена с детьми уезжает до вечера воскресения к матери, и ему даже не придеться объяснять, почему он поздно вернется домой. По большому счету, сегодня он вообще может не возвращаться, хоть всю ночь проведя со своей любовницей.
Девчонке всего двадцать, и энергия из нее прет так, что это передается окружающим. В последние дни Аркадий ощущал себя этаким студентом, чей пик сексуальности достигал апогея и все сильнее мешал выполнению лабораторных работ. Жаль только, что ему приходилось довольствоваться коротенькими свиданиями и все делать наспех.
Привести к себе любовницу Аркадий не мог, сама она жила с родителями. Не будь у Аркадия свободных часа-двух днем, пока девушка находилась дома одна, пришлось бы снимать квартиру.
Представив лицо любовницы, Аркадий улыбнулся. Последние дома поселка остались позади. Всего пару часов потерпеть, и он с ней встретится. Проверить торговые точки, переговорить с бухгалтером и продавцами, и — он свободен.
Потом они зайдут в какое-нибудь заведение с хорошей кухней, желательно оживленное, чтобы не очень бросаться в глаза. После чего… как только стемнеет, они даже могут поехать к Аркадию. Назад он отвезет ее ночью. Или под утро, пока все в поселке еще будут спать. И никто, ни один любопытный сосед, ничего не увидит.
С любовницы мысли перескочили на жену. Аркадий представил ее лицо, чуть нахмуренное, как будто женщина вспоминала что-то важное. Этот образ наполнил душу тоской.
Аркадий даже хмыкнул, настолько это было неожиданно.
Тоска усилилась. Замелькали образы еще молодой жены. Ее влюбленный взгляд, ее слезы, ее улыбка. Подумалось о детях. Сыну сейчас семнадцать, он уже выше отца, но выглядит таким беспомощным и неуверенным. Дочери — двенадцать. Аркадий почти не уделяет им внимания.
Внезапно захотелось обнять их, поцеловать. Это вдруг показалось вопросом жизни и смерти. Как будто, если он не сделает это в ближайшие пятнадцать минут, он их больше никогда не увидит.
— Что за фигня? — пробормотал Аркадий, сбавляя скорость.
Он не собирался разворачиваться. Что он, идиот, из-за каких-то сентиментальных переживаний возвратиться домой, когда его ждет работа и… молоденькая девица с упругой попой?
Через двести метров тоска стала нестерпимой, появился страх, и Аркадий, выругавшись, остановил машину. Приоткрыл дверцу, сплюнул на асфальт. Прислушался к урчанию мотора, огляделся.
Внутри все плавилось от тоски, и он не выдержал — развернул машину и поехал назад в поселок.
У своего дома он притормозил. Посмотрел на окна.
Шторы были раздвинуты — жена уже встала. Возможно, помогает собраться детям, готовит им завтрак.
Аркадий сидел, барабаня пальцами по рулю, и спрашивал себя, что с ним такое случилось? Какого черта он вернулся назад, поддавшись сентиментальному порыву?
Ответа не было.
Аркадий покачал головой и снова развернул машину, надеясь, что его неожиданное возвращение домашние не заметили. Он опять поехал к шоссе, ведущему из поселка, хмурясь, покусывая губы.