Над головой прошумела кедровка. Сейчас эта сплетница поднимет крик на всю тайгу и выдаст меня с головой. Но птица даже не задержалась. Она торопилась к плесу, — наверное, там и в самом деле творилось что-то интересное.
Наконец переплетенная ветками шиповника и красной смородины лощина осталась позади. Огибаю гривку буйного стланика и оказываюсь в полусотне шагов от плеса.
Там хозяйничает медведь. Мокрая шерсть слиплась, и он блестит на солнце, как начищенный самовар. Покопавшись между камнями, медведь взобрался на огромный валун и притих. Как раз с этого валуна я в прошлый раз удил хариусов. Может, и медведь пришел сюда за тем же. Но без удочки там ничего не добыть. У камня глубоко, а хариус-молния — не застрявшая на перекате кета.
Сгорбившись, медведь внимательно смотрит на воду. На ближнем дереве пристроились две кедровки.
А медведь вдруг бултыхается в ручей, погрузившись в него чуть ли не с головой. Но там он не засиделся, торопливо выскочил на берег и принялся хлопать лапами по камням. Кажется, он что-то ловит? Ara, поймал, забрал в рот, жует. Хариус!
Оказывается, комары здесь ни при чем. Медведь рыбачил. Надо же сообразить! Дождался, когда стайка подплыла к валуну, и плюхнулся на нее сверху. Рыбы, конечно, бросились кто куда. Некоторые с перепугу выскочили на камни. А здесь уж поймать их даже Потапычу не трудно. Он добыл всего две рыбки. Но медведь не расстроился, отряхнулся и снова полез на валун…
Он прыгал в воду еще раз пять или шесть. Но вот хариусы перестали подплывать к валуну. Видимо, они наконец поняли, откуда им грозит опасность.
Медведь спустился вниз, еще раз обнюхал камни и двинулся вдоль распадка. Я был значительно выше и хорошо видел его. Шел медведь не торопясь, несколько раз останавливался и общипывал верхушки кипрея. В эти минуты он напоминал… корову. Да-да! Возвращается себе буренка из стада и пощипывает на ходу травку.
Вел себя медведь на удивление беспечно. За все время он ни разу не осмотрелся и не прислушался. Вот уж действительно властелин колымской тайги.
Я, крадучись, отправился следом. Интересно все-таки понаблюдать за косолапым.
У груды камней дорогу ему перегородила поваленная лиственница. Он уже занес было лапу, чтобы перелезть через нее, как вдруг выскочил медвежонок. Малыш остановился и принялся подпрыгивать. Играет он, что ли?
Я не мог как следует рассмотреть его: мешала карликовая береза.
Взрослый медведь не проявил к малышу никакой симпатии. Он зарычал и замахнулся лапой. Я оглянулся. Сейчас можно было бы подкрасться поближе. Чуть выше тянется грива кустов кедрового стланика. А что если рискнуть? Проскакиваю всю лощину и ныряю под прикрытие густых веток. Кажется, меня не заметили. Пригибаюсь, где на коленях, где на четвереньках добираюсь до края гривы. Сейчас я как раз над медведями. Слышу, как они рычат и как гремят камни под их лапами.
Осторожно приподнимаю голову и выглядываю из-за кустов. Малыш куда-то исчез. Взрослый все так же стоит спиной ко мне. Шерсть на загривке успела высохнуть и вздыбилась от злости. Вот он снова взмахнул лапой, и тотчас из-за лиственницы выскочил медвежонок. Ой! Да это же самая настоящая росомаха! Она темнее и тоньше моей Роски, но в то же время в ее облике кроется что-то ужасно знакомое. Правда, эта слишком уж сердита. Сгорбилась, опустила голову к самой земле и глядит на медведя исподлобья. Моя Роска так никогда не сердилась. Ну порычит, прыгнет несколько раз и успокоится. Помню, как она лежала под кроватью и смотрела на меня. Тихая-мирная, словно самая взаправдашняя домашняя киска. А эта — комок злобы.
Росомаха вдруг сорвалась с места, обогнула поваленную лиственницу и подскочила к медведю сзади. Тот стремительно развернулся и бросился на росомаху. Наверно, мишка схватил бы ее, но она нырнула под толстую ветку, и медведь только царапнул лапой по дереву. Посыпались ошметки коры, медведь взревел, а росомаха появилась с другой стороны и оказалась за спиной медведя. На этот раз он не успел встретить росомаху, и та цапнула его за ляжки. Косолапый рявкнул, погнался за удирающей росомахой. Та бежала, прижав круглые ушки и длинный мочалистый хвост.
Росомаха проворно завернула за выворотень, а медведь проскочил мимо. Сейчас бы ей убраться подобру-поздорову, а она остановилась, сверкнула желтыми клыками и бросилась на медведя. Теперь она повернулась ко мне правым боком, и я увидел на нем круглое светлое пятно.
Забыв обо всем на свете, я проломился через кусты и заорал сколько было духу:
— Роска! Роска!
Росомаха резко повернулась и застыла на месте. А медведь, который только что вздыбился над нею, опустился на четвереньки и кинулся наутек. Он мчался широкими прыжками, не останавливаясь и не оглядываясь. Я сейчас и не помню, куда он убежал, потому что мое внимание было приковано к Роске.
Без сомнения, и она признала меня, иначе давно бы убежала следом за медведем. Но никакой радости не проявила. Стоит и глядит. Я двинулся к ней, она опасливо покосилась и отбежала в сторону.
Поняв, что любая попытка приблизиться к ней обречена на неудачу, я медленно отошел и, стараясь ступать как можно осторожнее, направился к Скалистому.
Перед поворотом к плесу я обернулся. Роска стояла на валежнике и внимательно смотрела мне вслед. Я поднял руку и крикнул:
— До свидания, Роска!..